ЭПАТАЖНАЯ ИМИТАЦИЯ МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКОЙ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ РОССИЙСКИМ ЗЮДЕКУМОМ (3)

В.А. Сапрыкин

Часть 1. Часть 2.
Часть 3. Часть 4.
Часть 5. Часть 6.
Примечания

Ещё раз вспомним, возникновение марксизма явилось своего рода революцией в теории и методологии научного познания. Во-первых, он стал высшим этапом в развитии принципа историзма в науке и практике. Марксистский историзм исходит не просто из движения объективного мира, не просто из изменяемости его во времени, но именно из развития. Выражая сущность марксистского понимания этого принципа, В.И. Ленин отмечал: «… Не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своём развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»[50]. В соответствии с марксистским методологическим принципом историзма процессы развития объективного мира должны рассматриваться в том виде, в котором они протекали в действительности. Иными словами, марксистский историзм совпадает с высшей научной объективностью, исключает характерные для буржуазной исторической науки и социологии, её союзницы и служанки правооппортунистической философии, клерикальной идеологии субъективные, волюнтаристские и фидеистические искажения действительности истории и современности, архаизацию настоящего и модернизацию (идеализацию) прошлого.

Во-вторых, марксизм материалистическое понимание общественной жизни наполнил конкретно-историческим подходом. Такое «понимание истории заключается в том, – писали К. Маркс и Ф. Энгельс, – чтобы исходя именно из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порождённую им форму общения – то есть гражданское общество на его различных ступенях, – как основу всей истории; затем изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т.д. и т.д., и проследить процесс их возникновения на этой основе…»[51] От такого подхода все буржуазные, клерикальные, оппортунистические и ревизионистские толкователи истории шарахаются, как чёрт от ладана…

В-третьих, в результате марксистского материалистического подхода история общества предстала как естественно-исторический процесс, как закономерная смена одних социальных организмов другими. Вместо понятия «общество вообще» марксизм ввёл конкретное и глубокое понятие «общественно-экономическая формация», которое выразило органическую взаимосвязь всех сторон общественной жизни при решающей роли материального производства. Против этого понятия ведут яростную борьбу все буржуазные идеологи и правооппортунические философы, клерикальные и социал-шовинистические деятели, заменяя его другим термином – «цивилизация», что не одно и то же…

В-четвёртых, содержанием марксистского мировоззрения стала диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теории классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата – творца нового, коммунистического общества. Учение Маркса, по определению Ленина, явилось «теорией и программой рабочего движения всех цивилизованных стран»[52]. Особое место занимает в нём концепция социальной революции как способа перехода от исторически изжившей себя общественно-экономической формации к более прогрессивной, передовой во всех отношениях. Революции являются могучим двигателем общественного и политического прогресса – они «локомотивы истории» (К. Маркс).От этих «локомотивов» Геннадия Андреевича просто вводит в ступор, всю  двадцатилетнюю карьеру на посту председателя КПРФ он посвятил развенчанию феномена революции, а значит и всего марксизма-ленинизма.

В-пятых, огромный вклад в развитие диалектического и исторического материализма как методологической основы революционной борьбы пролетариата и построения социализма внёс В.И. Ленин – великий русский продолжатель немецких мыслителейXIX века К. Маркса и Ф. Энгельса. На конкретном анализе новых явлений в развитии капитализма рубежа XIX–XX вв. и опыта революционной борьбы рабочего класса за социализм он сделал выдающийся вклад в разработку научных принципов исторического материализма, его методологических категорий и законов (соотношение объективных условий и субъективного фактора деятельности масс, классов, партий и отдельных личностей; роль научной теории в революционном процессе; руководящая роль партии рабочего класса в революционном движении и борьбе за социализм и коммунизм; теория классовой борьбы; социалистической революции и диктатуры пролетариата; пути социалистического преобразования общества; теория наций и национально-освободительного движения; теория культурной революции и культуры в целом, и др.)

Итак, что же из перечисленных методологических принципов марксизма-ленинизма можно обнаружить как в самом докладе Г. Зюганова, так и в многолетней деятельности КПРФ? Если говорить о докладе, то ровным счётом ничего. Весь раздел – от начала и до конца – сплошная эклектика, перечисление мало увязанных между собой фактов, событий, явлений.Игнорируя марксистский методологический принцип историзма, конкретно-исторического подхода к действительности, Зюганов не даёт глубокой, всесторонней и точной характеристики современного российского общества, в том числе его социально-классовой, национально-этнической, конфессионально-религиозной структуры, тех острейших противоречий, которые развиваются в этих сферах. Замалчивая вообще великое открытие Маркса – прибавочную стоимость и его теорию прибавочной стоимости – Зюганов не в состоянии вскрыть «тайну» способа производства дикого капитализма в России, отношения распределения, обмена и потребления, составляющие его современную сущность. Вместо этого либо эмоциональные восклицания о «плохом капитализме», либо откровенная апологетика в отношении национального капитала, который, якобы, весьма «патриотичен». Демонстрируя многословие в объяснении современного мира (глобализм, цивилизации и т.д. и т.п.), он упорно обходит вопрос: как изменить этот мир, пути, способы и движущие силы в этом изменении. А это значит, что Зюганов по-прежнему игнорирует одно из принципиальных положений марксистского мировоззрения. В этом же русле решается основной вопрос философии: тут он убеждённый и последовательный идеалист и фидеист.

Таков, в сущности, раздел о «диалектико-материалистическом методе и классовом подходе» в изложении Г. Зюганова. Перечислено по меньшей мере полтора десятка разных по значимости вопросов и не на один не дан ответ. Но в этом замаскированном сумбуре всё же можно обнаружить главное:

а) показать критикам Зюганова, что они в корне не правы: он не оппортунист, а якобы, самый настоящий марксист, «диалектико-материалистического розлива»;

б) осудить, передёрнув Ленина, «так называемую свободу критики», т.е. предупредить «троцкистов», «кротов», «экстремистов», «догматиков», чтобы они не очень активничали накануне очередного съезда, «вождь» не собирается уходить;

в) в очередной раз обмануть с трюком классового подхода. Логика проста: ну кто будет докапываться, что такое классовый подходв марксизме? Кто будет специально, например, читать работу В.И. Ленина «Государство и революция», в которой говорится: «Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это неверно. И из этой неверности сплошь да рядом получается оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признаёт только борьбу классов, тот ещё не марксист, тот может оказаться не выходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов – значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, чть приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма»[53].

Эти слова В.И. Ленина как будто специально написаны для нынешней КПРФ с оценкой оппортунистической позиции зюгановщины, в том числе принятой на XIII съезде этой партии новой редакции Программы. Под микроскопом там невозможно обнаружить нечто, напоминающее марксистскую идею диктатуры пролетариата. Разумеется, с того времени многое изменилось: само общество, преобразились все классы и социальные слои, общественные, групповые и даже личные отношения. Как пишут учёные – марксисты[54], диктатура рабочего класса, занятого в современных условиях как физическим, так и умственным трудом, не может быть воспринята населением такой, какой она представлялась в 20-е годы. Это, конечно, так. Но население совершенно чётко представляет сегодня, что такое «ДИКТАТУРА КАПИТАЛА» и не принимает её! И то же самое население хорошо понимает, что есть «ДИКТАТУРА ТРУДА» – прямой аналог, воплощение идеи «диктатуры пролетариата». Увы, зюгановцами эта идея не только не разрабатывается в теоретическом плане, они, как черт от ладана, шарахаются от самого слова «диктатура». В этом и состоит весь их псевдомарксизм… Говоря словами В.И. Ленина, зюгановский пассаж о «классовой борьбе не толкает вперёд к всё более широкой, всё более энергичной деятельности, а служит средством успокоения»…

 V. КПРФ: «партия в себе и для себя», или идейный и политический авангард рабочего класса?

Довольно многозначительна заявка Г. Зюганова об усилении идейно-теоретической работы и на этой основе более действенном влиянии КПРФ на рабочий класс («Правда», с. 3). Каждый, кто является на деле коммунистом, а не просто «членом», может только приветствовать такое заявление. Ведь внешне оно почти воспроизводит требование марксистско-ленинской науки о необходимости развивать теорию, вносить коммунистические идеи во все слои трудящихся, но в первую очередь в среду рабочего класса.

Нельзя не заметить и другого: председатель ЦК КПРФ неожиданно позитивно отреагировал на ряд последних работ учёных-социологов, философов-марксистов о состоянии рабочего класса в современной России, его профессиональных, социальных и иных отличиях. Эти материалы приводятся в докладе, что сразу придаёт ему больше конкретности и связи с жизнью. Ещё недавно Зюганов весьма скептически относился к самому факту существования рабочего класса, а тем более к его потенции быть ведущей социальной и политической силой в стране. Этот скепсис, в частности, проявился на XIII съезде, где принималась новая редакция Программы КПРФ. Там Зюганов «промышленный пролетариат, крестьянство и трудовую интеллигенцию» определил в качестве «наших естественных союзников». Всего лишь

союзников: ибо «рабочий класс численно уменьшился», «у трудящихся утрачено классовое самосознание», а «крестьянство деклассированно, деполитизировано» (газета «Правда», 2008, 2–3 декабря, № 132 (29330), с. 3). Там же он указал, на какие иные социальные слои современной России должна делать ставку КПРФ. «Всё более весомую часть общества, – говорил в Политическом отчёте ЦК съезду Зюганов, – составляет мелкобуржуазная прослойка, занимающаяся не производственной, а торгово-посреднической деятельностью, работой в сфере услуг. Нам надо бороться не с ней, а за неё». Каким образом? «Необходимо разъяснить и показывать на деле (???), что именно коммунисты могут обеспечить реальную свободу предпринимательской деятельности» (выделено самим Зюгановым. «Правда», 2008,¶2–3 декабря, с. 3).

Прошло четыре года, и уже в октябре 2012 года он не просто говорит, а даже восклицает: «Вот он – современный рабочий класс!» (сам выделяет возглас жирным шрифтом. – В.С.). Руководитель КПРФ совершил открытие: он обнаружил для себя факт существования рабочего класса, который, оказывается, никуда не исчез, не растворился в мелкобуржуазной среде, более того, этот «класс не просто существует, но и борется» («Правда», 2012, 11 октября, с. 3). Это «открытие» Зюганова, хотя и печальное само по себе, могло бы порадовать членов КПРФ, если бы его автор сопроводил свою «находку» конкретными, деловыми предложениями в ленинском духе: «С чего начать?» и «Что делать?» теперь с этим «обнаруженным» рабочим классом. Если  бы он действительно заявил словами Маркса и Энгельса, что у коммунистов «нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом»[55]. Увы, на этом практически закончилась «деловая часть» данного раздела эпатажного доклада и начались общие, эклектико-софистические, схоластические рассуждения о «находке»…

Между тем, классики марксизма в своё время подчёркивали, что «сила пролетарской партии была на улице, сила же мелкой буржуазии – в самом Национальном собрании. Надо было, значит, выманить её из Национального собрания на улицу и заставить её самое сломить свою парламентскую силу, пока время и обстоятельства ещё не упрочили этой силы»[56]. Но вот проблема: как, наконец, «выманить» зюгановскую КПРФ из парламентских тенёт, ставших на деле для неё сетью-ловушкой, в которой она барахтается с 1993 года и никак не может выйти «на улицу», то есть начать работать в массах? Речь, разумеется, не идёт о прекращении парламентской работы (пусть никто не ловит на слове!), а о перенесении «центра тяжести» в сферу массово-политической деятельности «на улице». Это наиглавнейшая, стратегическая в своей сущности задача, которую призвана решить КПРФ, если её «вожди» не на словах, а на деле хотят усилить влияние партии на рабочий класс, все слои трудового населения страны. Зюганов почти клялся в верности марксизму-ленинизму, но глухо промолчал о заветах Ленина коммунистам в этом вопросе. «Наша общая беда, беда всех русских социал-демократов, – писал он ещё в 1902 г. в работе «Что делать?» – «неподготовленность»… «Стихийный подъём масс в России произошёл (и продолжает происходить) с такой быстротой, что социал-демократическая молодёжь оказалась неподготовленной к исполнению этих гигантских задач. … Революционеры же отставали от этого подъёма и в своих «теориях», и в своей деятельности, им не удавалось создать непрерывной и преемственной организации, способной руководить этим движением». И тут же Ленин выявляет ещё одну «беду»: «… Оказывается, что с необходимостью всестороннее развивать политическое сознание «все» согласны только на словах»[57].

Но в современной КПРФ дела обстоят ещё хуже, чем в русской социал-демократии 110 лет тому назад. Её руководители всячески уходят от работы по внесению социалистического сознания в стихийное рабочее движение. Причина ясна: они сами не обладают таковым сознанием. Зюганов ни в докладе на пленуме, ни где-нибудь ещё даже не заикнулся о том, как он сам и его коллеги по буржуазному парламенту собираются поменять приоритеты: бесконечную, умиротворяющую и отвлекающую говорильню в Госдуме заменить постоянной работой в массах, а вместе с собой повести и всех членов КПРФ. Правда, периодически в ЦК КПРФ возникает разговор о необходимости работы «на улице», но на этом всё и заканчивается. Так, 23 июля 1994 года, то есть свыше 18 лет тому назад пленум ЦИК уже обсуждал вопрос «О работе партии в трудовых коллективах, рабочем движении и профсоюзах». В принятом постановлении пленума отмечалось, что Президиум ЦИК, республиканские, краевые, областные организации КПРФ ведут недостаточную работу по налаживанию связей с рабочим и профсоюзным движением, слабо организуют пропаганду и агитацию в рабочей среде. В восьми пунктах постановляющей части пленум обязал развернуть эту работу[58]. Но воз остался и ныне там… Может быть кто-то отчитался о выполнении данного постановления, с кого-то по всей строгости партийной дисциплины спросили и довели свою оценку до всей партии? Нет, конечно: в КПРФ контроль за исполнением принятых решений поставлен из рук вон плохо. Если он существует вообще, то только выборочно.А контроль внутри партии – это не просто ответственность и дисциплина, а своего рода механизм «сердцебиения» всего политического организма партийного товарищеского сообщества. Поставленные вне контроля, вне открытого мнения товарищей «кто-либо» или «что-либо» есть элементы и рассадники, расшатывающие партию, превращающие её в «клуб говорунов», демагогов, говоря попросту – в сборище политических трепачей…

Ещё одна проблема, которую тщательно обходит стороной Г. Зюганов: состояние самой партии – идейное, организационное, нравственное  и даже психологическое. Прежде чем ставить вопрос о превращении «рабочего класса в себе в класс для себя», надо ответить,  а может ли нынешняя КПРФ во главе со своим председателем, составом Президиума и Центрального Комитета, всеми коммунистами и, в частности, идеологическим активом (к коим на пленуме отнесли и РУСО) сколько-нибудь успешно решить эту главную, в сущности, стратегическую задачу? В докладе ответа, как и всегда, нет: это вроде бы само собой разумеется. Между тем, ряд выступавших на пленуме членов ЦК косвенно, завуалировано (дабы не злить «вождя») ответили на этот вопрос: нет, не может! Опять открытие, некая внезапность, а может очередной поклёп и новых «кротов»? Увы, когда-то и сам Зюганов говорил нечто подобное, только более откровенно. 17 июня 2006 г. VII пленум ЦК КПРФ рассматривал вопрос «Об организационно-политическом укреплении партии и работе с союзниками». Вот некоторые положения (документальные) из доклада Зюганова на том пленуме:

·             «Лишь в преддверии волны протестов начала 2005 года партия выдвинула лозунги самоорганизации (???),самоуправления (???) и самозащиты (!!!) народа». О чём эти странные, иначе не скажешь, слова г-на Зюганова? Да это и есть слегка «припудренное» («лишь») признание отрыва КПРФ под руководством оппортунистов от трудового народа, признание самого настоящего хвостизма её идеологии, политики, организации и вообще всей деятельности. Волна протестов прокатилась по всей стране, и «лишь» тогда очнулись зюгановцы… Очнулись – и кинулись догонять электорат… накануне выборов, за голосами:

·             «Возьмём типичную картину, – говорил он дальше, – три десятка пожилых коммунистов и несколько молодых, которые откровенно скучают на собраниях. Скучают раз, скучают два, а на третий раз и вовсе не приходят»… С тех пор ничего не изменилось, стало только хуже, а «вождь» продолжает говорить об усилении работы среди рабочего класса, словно «идальго-рыцарь» с  картонным мечем, но не против ветряных мельниц, а скалы, взирающей на него героически уничтожающим взором…;

·             «Важнейший для партии вопрос – её численность. А она из года в год снижается… – сообщает он членам ЦК. – В 2005 году естественная убыль партии составила 21 тысячу человек, а приём – 9,8 тысячи. … Под вопрос ставится само существование (!!!) нашей партии как массовой политической организации». Увы, этот процесс не приостановлен и сегодня: расколы, конфликты, убытие из партии продолжается;

·             «… Оргструктуры партии пока (???) не всегда притягательны, а зачастую отпугивают (!!!) и отторгают (!!!)новобранцев» – вынужден был признаться тогда, в июне2006 г., Зюганов. (Цит. по: газета «Правда», 2006, 20–21 июня, № 63 (28971), с. 1–3)

За год до «похоронных» признаний Зюганова его давний единомышленник по «соединению белой и красной идеи» А. Проханов опубликовал в газете «Завтра» передовицу под убийственным для оппортуниста названием: «У компартии вышел лимит на снотворное»… «Ветер в парусах потерян. – Язвил талантливый и искренний писатель и защитник «Красной Империи» – СССР. –Из партии не исходит никаких

общественно важных инициатив – голоса бесцветны, мысли убоги. Но если голоса начинают звучать, над ними смеётся страна… Компартия… переживает деградацию и упадок. Превращается из «красного гиганта» в «чёрный карлик», из которого не вырывается ни одного светлого луча, ни одной творческой мысли. Пережив в середине 90-х мощную волну успеха (то был аванс советских людей, живших идеями социализма. – В.С.), получив доверие огромного большинства населения, партия не оправдала это доверие, постепенно растеряла энергетику, – напоминает полуспущенный баллон, на котором нельзя ехать дальше» (газета «Завтра», апрель 2005, № 14 (594), с. 1)

Но теперь, спустя много лет, Зюганов на XIV пленуме ЦК КПРФ сам не произносит «похоронных» слов и другим даёт понять, что «баллон» накачан и как никогда упруг: ведь в нём концентрированная энергия самого марксизма-ленинизма. Но что-то не «срослось» в демонстрации    «новой энергии» и оптимистической перспективы КПРФ. Другие участники пленума, хотя и робко, безымянно, но всё же осмелились «возразить» той псевдомарксистской картине, которая была нарисована как в письменном докладе, так и в устном выступлении председателя партии. Происходит проникновение идеализма, мистицизма в партийную среду, наблюдается профанация марксистско-ленинской теории, стремление подтянуть марксизм к религии, нарушается тонкая грань, отделяющая компромисс от губительного оппортунизма, говорили участники пленума («Правда», 2012, 30–31 октября, с. 1,3). Но при этом явная робость, если не сказать, трусость, боязнь вскрыть подлинные причины идейного перерождения в партии, назвать поимённо конкретных носителей и трансляторов оппортунизма, идеализма, мистицизма, клерикализма. А это значит, что в очередной раз (который уже!) на пленуме, посвящённом марксизму-ленинизму, не получилось марксистского разговора, ленинского анализа состояния партии, определения не фиктивной, а деловой программы по изменению ситуации. А не получилось по вполне понятным причинам:

а) в опубликованном за 16 дней до пленума докладе уже содержалось предупреждение возможным критикам, слегка завуалированное софистическими ссылками на Маркса и Энгельса о «пресловутой критике», «так называемой свободе критики», о том, что «отголоски подобной критики дают о себе знать и в нашей партии» («Правда», 2012, 11 октября, с. 2). Попробуй, покритикуй после такой явной угрозы! Можешь легко схлопотать ярлык «троцкиста», «экстремиста» и т.п.;

б) в КПРФ давно забыли, что критика и самокритика – важнейший принцип жизнедеятельности Коммунистической партии. Критическое отношение к действительности – это имманентная сущностная черта всего марксистско-ленинского учения, определяющая его подход ко всем сторонам и явлениям общественной жизни, в том числе и к самой компартии. В.И. Ленин никогда не ставил вопрос об ограничении критики в партии, о лишении её «свободы». «Свобода критики – прекрасная вещь, – говорил он, – но после того, как мы все под ней подписались, не грех заняться вопросом и о содержании критики. Свободой критики нас долгое время пугали меньшевики (а теперь вот оппортунисты. – В.С.),эсеры и прочие люди, но мы этого не испугались. Если свобода критики означает свободу защиты капитализма, то мы её раздавим». В.И. Ленин остро осуждал атмосферу склок, но не внутрипартийную критику как таковую, ибо «работа настоящего строительства – это есть применение критики и её содержание»[59]. «Единство действий, свобода обсуждения и критики – вот наше определение. Только такая дисциплина достойна демократической партии передового класса. Сила рабочего класса – в организации. Без организации масс пролетариат – ничто. Организованный, он все. … Безыдейная организованность – бессмыслица, которая на практике превращает рабочих в жалких прихвостней власть имущей буржуазии. Поэтому без свободы обсуждения и критики пролетариат не признает единство действий». [60] Зюганов, вопреки Ленину, лишил ведомую КПРФ и того, и другого. Высокую – марксистко-ленинскую идею – подменил агрессивным правым оппортунизмом и ревизионизмом, идеализмом и фидеизмом, а свободу обсуждения и критики – склоками, скандалами, преследованием «инакомыслящих», т.е. тех, кто позволил себе не согласиться с НИМ… Складывается стойкое впечатление, что «коммунистический вождь» генетически питает отвращение к диалогу, как к способу общения с людьми, тем более – с товарищами по партии…

В период контрреволюции и реставрации капитализма, после ликвидации КПСС и разгрома СССР, главной строительной «площадкой» является создание марксистско-ленинской партии. Орудие критики и самокритики выступает в этом строительстве главным механизмом успеха коммунистов. Мы должны помнить и другие ленинские заветы:

1) «Проповедовать рабочим «осторожность с обвинениями в оппортунизме»… значит проповедовать рабочим холопство перед вождями»;[61]

2) «Нет ничего вреднее и губительнее для пролетарского дела, чем продолжение внутрипартийной дипломатии с оппортунистами и социал-шовинистами»[62];

3) «Мы  не боимся признать свои ошибки и трезво будем смотреть на них, чтобы научиться их исправлять»;[63]

4) «Не бояться признать поражения. … Если бы мы допустили взгляд, что признание поражения вызывает, как сдача позиций, уныние и ослабление энергии в борьбе, то надо было бы сказать, что такие революционеры ни черта не стоят»[64].

Если действительно трезво, по-ленински, смотреть на положение вещей, не бояться признать ошибки и критически их оценить, то приходится с горечью признать, что КПРФ (впрочем, это относится и к другим коммунистическим организациям страны) теряет связь с народом, сокращается её влияние на массы, падает численность коммунистов и т.д. А это означает, что «оргструктуры» по-прежнему «не притягательны и продолжают отпугивать» принципиальных коммунистов-ленинцев и всех думающих сторонников социализма, но прежде всего их отталкивает сам Зюганов воинствующим клерикализмом, открытым ревизионизмом правого толка, плохо замаскированным двурушничеством. Если в 1993 году в КПРФ состояло примерно 340–350 тысяч членов, в 1996 году – уже свыше 500 тысяч, то в настоящее время по самым неточным подсчётам – около 156 тысяч человек. «Странная», на первый взгляд, «парадоксальная» вещь: общество левеет, капитализм всё больше отторгается общественным сознанием и самой практикой жизненного процесса, число коммунистических обществ растёт, а КПРФ скукоживается. Конфликты, взаимные обвинения, расколы и отколы захлестнули многие парторганизации. Как отмечалось на XIV пленуме, в 14 регионах существуют по две организации КПРФ.

О каком усилении идейно-теоретического влияния на рабочий класс может идти речь: не до жиру – быть бы живу… Тут вопрос следует ставить иначе: КПРФ надо самой догонять трудов/strong или идейный и поли» в демонстрациитический авангард рабочего класса?/strongstrongые слои российского общества и идти с ними хотя бы вровень. Она сама «из партии в себе и для себя» должна стать партией рабочего класса, всех трудящихся – их идейным и политическим авангардом! В настоящий момент нет более важной и неотложной задачи для КПРФ, всех её структур и звеньев – от ЦК и до каждой первичной организации. И ещё: КПРФ пора прекратить отталкивть и выталкивать «неудобных» коммунистов, она призвана стать центром консолидации всех коммунистически мыслящих и действующих людей. Только при этом непременном условии КПРФ исполнит свою историческую миссию в условиях продолжающейся в России буржуазной контрреволюции и реставрации капитализма.

Но «крепкой социалистической партии не может быть, – говорил В.И. Ленин, – если нет революционной теории, которая объединяет всех социалистов, из которой они черпают свои убеждения, которую они применяют к своим приёмам борьбы и способам деятельности…»[65]. Нечто подобное цитируется из Ленина и в докладе Зюганова. И создаётся иллюзия, во всяком случае у некоторой части коммунистов и даже членов ЦК КПРФ, что партия, якобы, стоит на идейной почве марксизма-ленинизма.Ничего опаснее придумать нельзя! Фразёрство, цитатничество только засоряет мозги, уводит сознание коммунистов в дебри иллюзий и даже мифологии. Говоря словами английского общественного деятеля Айвора Монтегю, «написанное Лениным – не архив, а арсенал. Когда наступает час битвы, мы листаем страницы его книг точно так, как перед атакой набиваем патронами пулемётные ленты»[66]. Это оценка относится ко всему марксизму в целом.

Поэтому КПРФ и прежде всего её ЦК должны провести ревизию своего идейно-теоретического арсенала и не цитатами, а делом показать, что из этого арсенала надо немедленно убрать, от чего решительно избавиться, а что сохранить, обновить, а может быть и заново создать. Бояться этого, увиливать всячески, значит идти вниз, к политическому и идейному краху. В вопросах идеологии, теории, мировоззрения нет и не может быть никаких отступлений и компромиссов. «Вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины тут нет(ибо никакой «третьей» идеологии не выработало человечество…) Поэтому всякое умаление социалистической идеологии,всякое отстранение от неё означают тем самым усиление идеологии буржуазной. … Стихийное развитие рабочего движения идёт именно к подчинению его буржуазной идеологии»…[67] Перед КПРФ стоит неотложная задача выкорчевать из своей среды все проявления буржуазной идеологии – выросший правый оппортунизм, социал-реформизм,  фидеизм и идеализм, воинствующий клерикализм. И тут не должно быть никакого компромисса и соглашательства. «Наивные и совсем неопытные люди воображают, что достаточно признать допустимость компромиссов вообще, – и будет стёрта всякая грань между оппортунизмом, с которым мы ведём и должны вести непримиримую борьбу, – и революционным марксизмом, или коммунизмом. Но таким людям, если они ещё не знают, что все грани и в природе и в обществе подвижны и до известной степени условны, нельзя ничем помочь кроме длительного обучения, воспитания, просвещения, политического и житейского опыта. В практических вопросах политики каждого отдельного или специфического исторического момента важно уметь выделить те, в которых проявляется главнейший вид недопустимых, предательских, воплощающих губительный для революционного класса оппортунизм, компромиссов и на разъяснение их, на борьбу с ними направить все усилия»[68].

Найдутся ли силы в современной КПРФ, чтобы начать строить деятельность партии действительно на основе марксистско-ленинской теории и методологии, как это было заявлено на XIV пленуме? Хватит ли мужества и принципиальности разрубить это сращение «ужа и ежа», то есть правого оппортунизма, социал-реформизма и откровенного клерикализма с марксизмом, прекратить выдавать это ядовитое варево за творческое развитие марксистско-ленинской теории и методологии? Наступит ли когда-нибудь для коммунистов счастливый момент, и газета «Правда» перестанет печатать подобные опусы Зюганова, Белова, Никитина и др.? В состоянии ли КПРФ по-ленински ясно и принципиально ответить, с каким политическим и идейным багажом она собирается идти к рабочему классу? Совсем не уверен, что коммунисты дождутся, наконец, нужных ответов на эти и подобные вопросы, пока оппортунистическая группировка зюгановцев полностью контролирует все рычаги воздействия на партию. Она будет хитрить, маневрировать, имитировать, но даже на сантиметр не сдает своей позиции. Слишком глубоко она увязла в объятиях нынешнего режима власти.

Эти «обходные манёвры» видны на каждом шагу Зюганова, не стал исключением и XIV пленум ЦК КПРФ. Так, в разделе «Теоретический поиск КПРФ: некоторые итоги» горделиво повествуется, что «за двадцать лет КПРФ немало сделано в теоретическом плане» («Правда», с. 3). Идёт тематическое перечисление так называемых «новых» положений, нашедших, якобы, творческую марксистскую разработку. Но даже через сугубо назывной, абстрактный характер формулировок явственно проглядывает зюгановское оппортунистическое наследие, о котором подробно говорилось в начале данной статьи. Если идти с ним, этим «наследием» к современным рабочим, то можно оттуда и не выйти… И на пленуме, и в других публикациях Зюганова явно сквозит неверие в рабочий класс, а порой и пренебрежительное отношение к нему. И так уже много лет. Вот статья г-на Зюганова 2006 года «Русский социализм – ответ на русский вопрос» (газета «Правда», 2006, 6 апреля, № 34 (28.942), с. 2). Может быть на её материале и следует говорить с рабочими, воспитывать, формировать их мировоззрение в современном социальном и научно-материалистическом духе? Не сомневаюсь, что рабочие в этом случае дадут свой, пролетарский ответ «теоретику». Вся статья выстроена на философии и методологии И. Ильина, который и предлагал разработать политический механизм «рангового отбора»: государство с неудачным ранговым

отбором – слабо, неустойчиво и обречено, доказывал Ильин. Вслед за ним Зюганов, в указанной статье, заявляет: «Жизнь доказала: общество и государство стабильны и динамично развиваются лишь тогда, когда у власти находится подлинная, народом взращённая и выдвинутая, национальная элита».

Что же на деле означает подобная «теория и методология» г-на Зюганова? На мой взгляд, вот что:

а) элитарный подход к обществу, государству и власти есть полное забвение народа как решающего фактора истории, культуры, самого социального прогресса. Это реанимация оппортунистом из КПРФ буржуазной теории элит (философия Ницше, Бердяева, Парето, Моска, Келлера, Цайглера и др.), глубоко враждебной марксистскому учению о роли народных масс, о классах и классовой борьбе, социалистическим принципам социального равенства всех членов общества, она унижает трудящихся и обрекает их на подчинённое «элите» положение;