Наука,
коммунизм и антикоммунизм (2)

Димитрис Пателис

Часть 1. Часть 2.

Наука и антикоммунизм.

В той мере, в какой это проявляется и воспринимается, «естественной» реакцией идеологических составляющих правящего класса становится приверженность концепциям, доктринам и идеологиям, направленным на подрыв самой познавательной способности человеческого сознания, на частичное и/или полное отрицание самой познаваемости мира.

Выше мы видели, что бурное развитие науки и техники при капитализме происходит крайне противоречиво. Подчинение науки капиталу может быть только формальным, оно не может быть навязано иначе, чем путем инструментального дробления, манипулирования и искажения науки, т.е. разрушения науки и подрыва рациональности как таковой.

Именно поэтому исследование идеологических составляющих правящего класса ориентировано на подрыв, на существующую отмену и фрустрацию любого крупного проекта синтетического исследования и диагностики физической и социальной реальности, а значит, на отмену и фрустрацию необходимой и осуществимой радикальной трансформации общественного развития на основе синтетической научной рационализации.

Перспектива конституирования общества в коллективный субъект, субъект единого человечества, который один способен «в силу знания», на основе синтетического научного знания/сознания, осуществлять (сначала в планетарном масштабе, а затем и в космическом) оптимальную для общества, планово-конструктивную и всесторонне творческую деятельность, вызывает ужас у правящего класса и его агентов. Отсюда распад идеологии и «философии» буржуазии на разновидности агностицизма, иррационализма, мистицизма, крайнего субъективизма, волюнтаризма и мракобесия.

Здесь уместно остановиться на некоторых типичных случаях антикоммунистических концепций и тенденций, маскирующихся под «научными теориями», «методологиями» и/или вариантами «философии науки» с претензиями на своеобразный «фундамент науки».

Методология логического позитивизма.

Согласно логическому позитивизму, подлинно научная философия возможна только как логический анализ языка науки, направленный на «очищение» науки от всякой «метафизики» (от всей традиционной философской рефлексии) и на изучение (формальной) логической структуры научного знания.

Логический позитивизм придает своему сциентизму односторонний и ограниченный характер, двигаясь, с одной стороны, в контексте герменевтического эмпиризма-феноменализма, а с другой - в контексте некритической гипостазации, онтологизации и безусловного и неограниченного распространения формально-математической логики на все области человеческого знания (унаследованной от логического индивидуализма).

Исходя из исходных посылок логического позитивизма и аналитической философии в целом, вся проблематика марксистской науки (ее составных элементов, диалектики и т.д.) сводится к выходу за пределы науки и ее языка, к бессмысленной «метафизике»...

Тупики логического позитивизма пытаются снять с помощью так называемого «метатеизма».

Обращение к методологии Т. Куна.

Исторические этапы развития науки, по Куну, проектируются как относительно самодостаточные, замкнутые и прерывистые в своем прошлом и будущем морфемы, характеризующиеся преобладанием определенной «парадигмы» в периоды «нормальной науки». Поле парадигмы представляет собой своеобразную демаркацию и определяется Куном во многом циркулярно-тавтологически: «парадигма» как система правил, теорий, методов, фундаментальных фактов и образцов деятельности определяет данное научное сообщество, и, наоборот, научное сообщество - это ученые, совместно признающие эту «парадигму».

Предложенная Куном методология может показаться на первый взгляд «революционной», поскольку речь идет о системе рассмотрения научных революций. Однако на самом деле его предложение скорее сеет еще большую путаницу, подпитывает агностицизм и иррационализм. Порочный круг определения «нормальной науки» через договорное и/или психологическое принятие научной общественностью той или иной «парадигмы» игнорирует поиск объективной истины как основную функцию науки. Более того, это де-факто позволяет носителям доминирующих в научном сообществе взглядов отвергать «чужие» теории и методологии просто как «несовместимые» с «канонической парадигмой».    К «Эволюционной эпистемологии» К. Поппера.

Карл Поппер, пытающийся построить теорию роста научного знания, понимает истину как регулятивную идею и даже как «правдоподобие».

Схема метода, согласно Попперу, выглядит следующим образом:

P1 - TT - EE - P2

где:

P1 - исходная проблема,

Tt - (tentative theory) предварительные теории, воображаемое-гипотетическое решение,

EE - (error - elimination) устранение ошибок - строгая критическая проверка нашей гипотезы,

P2 - проблемная ситуация, возникающая при первой критической попытке решения проблемы.

Эта формула показывает, согласно Попперу, механизм роста знания - «третьего мира», благодаря которому растет «тело» третьего мира.

Известность Поппера и внушительная консолидация его последователей в академических институтах (университетах, редакционных коллегиях и т.д.) не случайно связана с откровенно антикоммунистическими социально-политическими взглядами, которые он исповедовал. Полемизируя с марксизмом (который он обвиняет в «мессианстве») и историзмом, он отвергает существование объективных законов, управляющих общественным развитием, и возможность социального прогнозирования. Он является откровенным апологетом капитализма и буржуазного парламентаризма, «открытого общества», которому он противопоставляет любой «тоталитаризм», т.е. социализм и любые попытки радикального преобразования общества.

О методологии программ научных исследований И. Лакатоса.

Продолжая проблематику постпозитивизма, И. Лакатос вводит обобщенную концепцию развития науки, основанную на идее конкуренции исследовательских программ.

Рациональная реконструкция истории науки представляется здесь как последовательность возникновения, развития и конкуренции не отдельных теорий, а исследовательских программ.

Перефразируя историческую сентенцию В. И. Ленина о соотношении революционной теории и практики, Лакатос заявляет: «история науки без философии науки слепа».

Интересно, однако, что в своей «критике марксизма» (и фрейдизма, как будто это схожие теоретико-методологические начинания!) он учится следовать за Поппером, обвиняя его в том, что он изобретает свои вспомогательные теории, опираясь на факты, и при этом не способен предвидеть новые факты.

Очевидно, что догматизированная версия марксизма в официальных идеологических версиях XX века не имеет практически ничего общего с теоретико-методологическими приобретениями Маркса и заложенным в них революционным эвристическим потенциалом. Однако это обвинение не выдерживает критики даже в отношении «официального» марксизма.

Лакатос не понимает диалектики развития науки как функции эндогенных и экзогенных процессов, не понимает методологии органического целого.  Эта слабость органически связана с его «академически изощренным» антикоммунизмом.

«Методологический анархизм» как предвестник постмодернистского распада рациональной методологии.

Пол К. Фейерабенд называет весь свой проект «анархистской эпистемологией», провозглашает «все дозволено» как высший принцип, из которого следует вывод: каждое сообщество, по какому бы критерию оно ни определялось (социальному, возрастному, культурному, религиозному и т.д.), артикулирует свой собственный дискурс, который эквивалентен и равен дискурсу науки! Таким образом, дискурс, артикулируемый наукой, не имеет и не может иметь преимущественного положения перед дискурсом какого-нибудь шамана, гадалки и т.д.

От социологии знания и науки к социологии рынка. От редукции знания к рыночной информации к «постмодернистскому» демонтажу здравого смысла и методологии.

На противоположной стороне позитивистского методологического мышления находится социология рынка, которая полностью игнорирует наличие внутренней логики и закономерности в развитии науки.

Сегодняшние «постмодернистские» версии вековой традиции паразитирующих потомков науки, с «деконструкцией» и растворением всего в «интертекстуальности», приводят к комически непонятным фонемам, проявлениям шумной псевдонауки.

Эти события также идут рука об руку с проблематикой вырождения структуралистской (на основе французской версии позитивизма-сциентизма) попытки ревизии марксизма. От альтюссеровской «истории без субъекта» до фуколовской «микрофизики власти», «биополитики» и постмодернистской редукции знания и науки к «нарративам» в «социально-символических конструкциях» по желанию и т.д., что ведет к тупиковым, иррациональным и крайне опасным тенденциям.

Крайним вариантом подобных концепций являются также взгляды на суверенитет, диктатуру, власть, бессилие и решение, восходящие не только к Ницше, но и к немецкому национал-социалисту, идеологу гитлеризма, «коронованному юристу Третьего рейха» и философу права Карлу Шмидту. Главным популяризатором этих взглядов в Греции стал покойный Панайотис Кондилис.

Постмодернистские концепции связаны с проблемами буржуазной идейно-политической системы, такими как индивидуальный правозащитизм, иррациональные теории «социального пола» и т.д., главная и наиболее опасная черта которых заключается в том, что сложные социальные проблемы, такие как насилие над женщинами, «гендерная идентичность», расизм и т.д., представляются исключительно в терминах «прав личности».

Как и все буржуазные идеологии-догмы, они тоже дрейфуют между Сциллой биологизма и Харибдой социологизма, общей методологической основой которых является метафизико-антидиалектический подход к человеку и обществу, загоняющий мысль в тупиковые дихотомии взаимных гетероопределений, усугубляющий путаницу, подрывающий возможность диалектической научной диагностики социальной закономерности, логики истории.

Стратегия наиболее агрессивных кругов глобального капитала, в значительной степени добившись распада любого коллектива путем приватизации, теперь направлена непосредственно на полную деконструкцию-распад семьи и личности, нанося удар по их хребту, по их биологическому ядру, чтобы с самого начала подорвать/отменить всякую возможность формирования революционного субъекта.

Это целенаправленная практика демонтажа движения, акт массовой асимметричной превентивной антикоммунистической войны, и как таковая она должна рассматриваться!

Все это стихийно воспринимается обывателями как дегенеративные признаки гниения несправедливой и безнравственной системы, которая сегодня открыто направлена против человека и семьи как таковой. Такая - в общем-то здоровая - спонтанная реакция, если она не находит научно зафиксированного-организованного выхода в прогрессивном направлении, является благоприятной почвой для роста реакционных/скандальных идей и фашизма.