Вопрос, вынесенный в название, может показаться странным, учитывая, что имя это ежедневно срывается с сотен тысяч уст, звучит в эфирах теле- и радиостанций, представлено на полках книжных магазинов по всему миру. Популярнее, должно быть, лишь звёзды Голливуда и молодёжной эстрады. Но спрашивается здесь не об этом.

Ведь медиаобраз Сталина очень и очень далёк и от реальной личности, и, что ещё важнее, от суммы достижений, от реального вклада в интеллектуальный багаж человечества, в копилку, как сказали бы сейчас, методологии кризисного управления. Наконец, в такую невероятно интересную и фактически запрещённую сейчас область, каковой является становление научно организованного общества. И понятно, почему такого Сталина сейчас нет. На дворе пора социально-экономического регресса, когда вердикты и оценки выносят те силы, ускорению сошествия которых с исторической сцены Сталин всемерно способствовал с юных лет и до последнего дня жизни.

«Современен ли Сталин?» — вопрос вовсе не академический. В конце концов, не его ли кто-то из современных распорядителей верхнего звена в РФ нарёк «эффективным менеджером». Буржуазия всегда чутко относилась к методам и инструментам, не важно, кем и когда открытым и внедрённым, если их можно было перенести и использовать в целях повышения прибыли. Едва ли является выдумкой пересказ беседы с одним из управляющих крупнейшей японской корпорацией, когда тот прямо указывал на использование японцами внутри фирм опыта стимулирования на производстве массовой рационализаторской деятельности, социалистического соревнования, стахановского движения, активно развивавшихся в 30-е годы в СССР и дававших колоссальный рост производительности труда.

Сталин-управленец, Сталин-стратег промышленной революции (на медведопутинском волапюке звучит как «модернизация»), Сталин-кризисный менеджер — да, всё это так. Но рассматривать его, усечённого до этих рамок, — то же, что изучать реактивный двигатель, снятый с космической ракеты, абстрагировавшись от самой ракеты, от её главной функции, от целей, побудивших людей эту ракету создать и запустить.Сталин — продукт своей эпохи, эпохи вхождения капитализма в империалистическую стадию, эпохи победоносных революций, эпохи качественного обострения классовой борьбы в мировом масштабе. И он, каким его знает подавляющее большинство людей, — народный комиссар, глава Советского государства,

Сталин — продукт своей эпохи, эпохи вхождения капитализма в империалистическую стадию, эпохи победоносных революций, эпохи качественного обострения классовой борьбы в мировом масштабе. И он, каким его знает подавляющее большинство людей, — народный комиссар, глава Советского государства, Верховный главнокомандующий, — стал таковым, сложившись прежде, как оригинальная и самобытная личность в процессе освоения своей первой и основной специальности — специальности профессионального революционера.

Ставя вопрос о современности Сталина, мы спрашиваем: что нам может дать изучение и овладение его наследием сегодня, когда столь остро стоит вопрос о классовом вызове, брошенном трудящимся ощутившей себя всевластной и безнаказанной буржуазией; когда рабочее движение всего мира фактически обезглавлено, ибо партии, на словах наследующие ленинской, по своему влиянию и потенциалу отстают даже от социал-демократии рубежа прошлого и позапрошлого веков; когда дискредитация марксизма и ленинизма в глазах рабочего класса достигла своего апогея, а сам рабочий класс буквально громят и низводят до предельно разобщённого, буквально растительного состояния…

В каком веке сегодня оказалось человечество? Как понимать то тут, то там фиксируемое возрождение общественных отношений, присущих капиталу на ранних стадиях его развития, а то и вовсе реанимированных из феодальных и рабовладельческих эпох? Насколько далеко зашли возможности международной империалистической диктатуры управлять общественных регрессом, сознательно замедляя технический прогресс, канализируя ущерб от неизбежных экономических кризисов на заранее избранные территории, подчиняя реальную экономику и реальные отношения финансовому капиталу, уже многократно, словно чудовищный флюс, превышающего почву, на которой он возрос?

Здравомыслящие люди не могут сегодня не задумываться над тем, сколько ещё продлится оттягивание самоуничтожения капитализма и во сколько ещё жизней — сегодняшних и будущих — обойдется оно человечеству. Об этом свидетельствует хотя бы то, что, разбуженные кризисом от пьянящего дурмана, тревогу забили представители самых разных социальных слоёв в самых разных уголках света. На наших глазах судьба мелкой буржуазии, наглядно предсказанная Марксом ещё полтора столетия назад, уже начала постигать некрупные, обречённые на заклание страны. После этого стремление и далее пребывать в сознании, что «меня (нас) это не коснётся» надо квалифицировать как крайнюю степень безволия, носящую откровенно суицидальный оттенок. У людей с нормальной психикой и адекватным сознанием предложение считать «малый бизнес» опорой государства может вызвать лишь реакцию, граничащую с истерикой. Столь откровенное приглашение сыграть в пирамиду с беспощадными хищниками на их территории по беззастенчивой наглости можно сравнить только с печальной памяти «МММ» и «Хопром» или широко разрекламированным приглашением сыграть на бирже, внеся «всего $200»…

Но следует помнить, что тотальная борьба со здравомыслием — одна из основных функций капиталистической диктатуры, обеспечивающих её выживание. А задача просвещения трудящихся и развития у них классового сознания — прямая обязанность коммунистов. Так не выходит ли так, что занимаясь сегодня Сталиным, разыскивая, изучая и популяризируя его работы, тратя уйму сил на всё это, мы лишь тешим своё самолюбие, уходим от реальной борьбы в сферу историко-научных изысканий, заменяем живой теоретический и практический поиск дороги к новой социалистической революции догматической реанимацией когда-то актуальных, а ныне бесповоротно отживших схем?

Вот что мы хотим знать, спрашивая, насколько современен Сталин.

*   *   *

Как бы то ни было, ясно одно: попытка найти все ответы на вопросы сегодняшнего дня в трудах Сталина (Ленина, Маркса) — дело неблагодарное. История революционного движения наглядно показывает, что адекватный результат даёт только конкретно-исторический анализ ситуации. Теоретическое невежество никогда не позволит добиться в революции успеха. Но и гибкие тактические вопросы невозможно решить, базируясь лишь на политическом опыте прошлого.

Как быть, когда на политическом горизонте среди левых партий доминируют откровенные оппортунисты? Что делать, если, с одной стороны, качественного вырос образовательный уровень рабочего класса и значительного увеличился процент работников сложного труда, а с другой, упала концентрация наёмных рабочих, к минимуму сведены формы их организации и самоорганизации, рабочий класс захлёстывает мелкобуржуазное потребительское сознание? Каков антибуржуазный ресурс трудовой миграции, и какой должна быть правильная политика коммунистов в отношении этого явления?

Конечно, по целому ряду признаков наши нынешние проблемы подчас напоминают те, что стояли когда-то перед нашими предшественниками. Не было для Сталина в новинку засилье оппортунистов-меньшевиков на его родном Кавказе. Но ведь наряду с оппортунистическим, в революционном движении существовало и ортодоксальное, большевистское направление, имевшее огромное влияние в рабочем классе. И фактор трудовой миграции на том же Кавказе — в основном иранской — был знаком Сталину не понаслышке. Однако, невозможно сравнивать масштабы этого явления столетие назад и сейчас. В положении же самого рабочего класса сходства куда меньше, чем отличий. Невозможно сбрасывать со счетов минувший век, кардинально изменивший расклад классовых сил, давший, с одной стороны, первый опыт социалистического строительства, а с другой, глобализированного империализма.

Если кому и удастся сложить мозаику сегодняшнего дня из «подходящих» фрагментов эпохи вековой давности — это будет негодная, обманчивая картина. Нужно наследовать реалистическую технику «живописи» (марксистского анализа), отражающую существо явлений, но портрет дня сегодняшнего писать придётся заново и самим.

И тут Сталин ценен нам как пример юноши, посвятившего себя решению этой задачи. Для этого ему пришлось: а) учиться марксизму, б) перенимать опыт партийной работы у старших товарищей-практиков, в) ежедневно работать в рабочей среде, осваивая навыки экономической борьбы и партийного руководства, г) приобретать специальность агитатора и публициста. В этом отношении, вслед за Маяковским, имеются все основания призывать «делать жизнь» не только с Феликса Эдмундовича Дзержинского, а и вообще с юношей-борцов, которые вступают в революционное движение, отчётливо представляя себе, что жизнь не может и не будет хорошей для кого-то отдельно, только для меня, только для моей семьи, только для моих детей. Жизнь можно и необходимо делать достойной для всех, кто её заслуживает. Очевидно, что лучше и быстрее всего это осознают выросшие в семьях тех, за чей счёт жируют хозяева жизни, и те, в чьих семьях наперекор буржуазным устоям изо дня в день формируется подлинно нравственное отношение к труду своему и окружающих. Вот истоки генезиса Сталина и Ленина, и они будут всегда, пока эксплуататорское общество делит людей на обязанных трудиться, чтобы добыть кусок хлеба, и тех, для кого сытая и довольная жизнь никак с трудом не связана.

Все ранние сталинские произведения проникнуты неподдельным чувством того, что революция — его личное, кровное дело. Но это — не вопрос чистого идеализма, робингудовской справедливости, когда одним махом отбирается у плохих и раздаётся хорошим. Сталин вникает в науку об общественном развитии, познаёт её на практике промышленной революции в России, скрупулёзно фиксирует воплощение теории в тех формах, которые оказались характерны для Российской империи конца XIX – начала XX веков, в частности для Кавказа. Здесь немыслимо начётничество, когда без разбора, годится ли теория, нет ли, её фанатичные адепты бездумно берут и вколачивают, не сообразуясь с тем, соответствует ли она действительности. Всё наоборот: личный опыт Сталина и других большевиков, пришедших в движение с самых низов, ежедневно подтверждал марксовы выводы. Как и чутьё подчас совсем малообразованных рабочих безошибочно подсказывало им, что эти ребята — свои.

Чтобы было совсем ясно, вообразите себе, что теперешнему рабочему — парню со средним российским образованием, требуется освоить первую главу первого тома «Капитала». Он, во-первых, едва ли сможет, а, во-вторых, не станет делать этого. А его предшественники более чем вековой давности, в большинстве своём окончившие несколько классов церковно-приходской школы, сознательно стремились к этому и, с помощью таких людей, как Крупская или Сталин, добивались своей цели.

Мы это не к тому, что, де, рабочий наш стал хуже или глупее. Просто он сегодня напрочь лишён представления о том, что он Рабочий. Его жизненные устремления загнаны в колодки мещанского идеала. И вся громадная машина уродования человеческого сознания, стоящая на страже всевластия буржуазии, изо дня в день вбивает его неповторимую, уникальную, нуждающуюся в раскрытии всех своих потенций и талантов личность в эти жёсткие потреблятские колодки.

Сталин не просто современен — он кровно востребован и необходим. Необходим как вспышка света, сгоняющая морок дурмана, как глоток кислорода, обжигающий угоревшие легкие. Немыслимо и дико принимать его целиком и безусловно, как жалкие фанатики наполняют пустой сосуд своего сознания готовой чужой мудростью. Сознание правды жизни и поиск жизненных идеалов, ради которых не жалко идти на труды и лишения, по любому осуществлять самому. Но это необходимо делать; в противном случае, будь ты простой подёнщик на импортном предприятии по сбору модных тачек, или целый менеджер в чистом офисе со своей такой тачкой — ты всё равно покорное тягловое существо, волокущее ярмо «для дяди».

И, кстати, нет ничего пошлее и глупее, как сидя в ярме, в душе мечтать, однажды и самому превратиться в такого дядю.

Юрий Алексеев