Безальтернативный Сталин

Сергей Черняховский[1]

Нынешняя власть сделала всё возможное, чтобы общество захотело вернуть его обратно

Если обратиться к данным исследования Фонда Карнеги «Отношение к Сталину в России и странах Закавказья», представленному в начале года Левада-центром, нетрудно увидеть, что всплеск интереса к Сталину в народном сознании четко совпадает с периодом правления его идеологических оппонентов.

По этим данным, в 1994-м году роль Сталина в истории страны негативно оценивали 47 % граждан, позитивно – 19 %. К 2003 году все поменялось диаметрально: позитивно стали оценивать 53 %, негативно – 33 %.

На начало 2010-го года после некоторых колебаний позитивные оценки составили 49 %, негативные - 32 %. В ноябре 2012 года на семинаре в Левада-центре, его руководитель Лев Гудков докладывал, что если в 1998 году к Сталину негативно относились 60 % опрошенных, то по данным Центра, на момент доклада этот показатель упал в три раза – даже не до 32 , а до 22 %%.

При этом в книге самого Левады отмечается, что, если в 1989-м году при выборе гражданами десяти самых выдающихся людей всех времен и народов Сталин получал 14 место с 11 % голосов, то к 2003 году он переместился на третье место с 40 % голосов, уступив Ленину и Петру Великому, которые набрали по 43 %.

Сталин воспринимается, прежде всего, как образ – и не столько образ конкретного человека, сколько образ жесткого, подчас даже жестокого лидера, во главе с которым был осуществлен мощный прорыв в развитии, и Россия/СССР превратились в одного из двух мировых лидеров. Именно одну из двух – а не «Вторую державу».

И когда США просчитывали возможный сценарий войны против СССР, то даже в условиях обладания монополии на атомное оружие в конце 1940-х годов (у Штатов на тот момент имелись 300 атомных зарядов), анализ показал, что 70 % их самолетов будет сбито советской истребительной авиацией в первые три дня войны. Прикрыть их истребители США, серьезно уступавшие советским, не могли, а лучший итог после такого нападения с превентивным ядерным ударом – удержание под своим контролем Британских островов.

В 1913 году индустриальный потенциал России составлял 10 % от индустриального потенциала США – в 1985 году он составлял 85 % от тогдашнего потенциала США. То есть, за прошедшее время, при потерях экономики от двух мировых и Гражданской войны, СССР в среднем развивался в пять с половиной раз быстрее США.

Правда, в начале 1990-х, этот потенциал составил лишь 7 % потенциала США. При этом на деле – даже при сохраняющемся общем отставании – то, что было у СССР, использовалось эффективнее, чем то, что было в США. Скажем, в 1980-е годы производительность труда в сельском хозяйстве страны примерно в шесть раз уступала производительности труда в США. Но – в других климатических условиях и при том, что техническая вооруженность сельского хозяйства СССР уступала американской в 16 (!) раз. То есть, условно говоря, советский колхозник на советском тракторе делал полезного в два с половиной раза больше, чем американский фермер на американском тракторе.

Вот откуда истоки того исторического запроса на «нового Сталина», который незримо растет сегодня в российском обществе. Причем, это запрос не на репрессии и демонизированный ГУЛАГ – хотя никто, толком не объяснил, почему ГУЛАГ – это плохо, а ФСИН – уже хорошо? Большая ли между ними разница?

Как раз наоборот, стране все больше начинает казаться, что определенным ее гражданам место как раз там – хоть в ГУЛАГе, хоть во ФСИНе – не в названиях дело.

Запрос сегодня на другое: на развитие, на лидерство, на эффективность. На то, чтобы не отставать, а опережать. Не подстраивать свою жизнь под правила, созданные другими странами и в их интересах, а самим решать, как ее строить.

Страна хочет правителя, который заставит элиту служить своему народу. Заставит экономику работать на пользу общества, а не на обогащение немногих владельцев предприятий и торговцев. Если для того, чтобы воры сидели в тюрьме, нужен 37-й год, общество согласно на 37-й год, раз по-другому не получается.

Люди просто хотят снова почувствовать себя людьми – гражданами Великой Страны и Великой Эпохи.

Противники упрекают Сталина в том, что он назвал людей винтиками. Эти слова он действительно произнес, но в каком контексте?

Вот, что было сказано на самом деле:

«Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают "винтиками” великого государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, грубо говоря, ни черта не стоим. Какой-либо "винтик” разладится – и кончено. Я поднимаю тост за людей простых, обычных, скромных, за "винтики”, которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это скромные люди. Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей».

Строго говоря, Сталин не назвал советских людей винтиками – а скорее выразил свой как минимум скепсис в правомочности такого сравнения. И сказал, кто, по его мнению, эти «винтики» на самом деле:

- это простые и скромные люди, без которых все руководители, маршалы и командующие фронтами и армиями – «ни черта не стоят»;

- это люди, которые держат в состоянии активности великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела;

- это скромные люди, остающиеся безымянными, не имеющие званий – но именно они держат все – как основание держит вершину;

- и каждый из этих людей – незаменим, потому что «"винтик” разладится – и кончено» - рухнет все.

И Сталин поднял тост за здоровье этих людей, назвав их своими товарищами.

Люди хотят сегодня именно такого лидера, который будет считать их своими товарищами, и при котором они станут опять: 1). Незаменимыми; 2). Теми, кто является и признается основанием всего; 3). Теми, кто «держат в состоянии активности великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела» - но чтобы и механизм-то был Великим, чтобы было что держать; - 4). Теми, без которых все руководители ни черта не стоят.

Такой запрос вызревал уже в 80-е годы, при застое, потому что застой – это когда общество отдохнуло и застоялось без дела, накопило силы и хочет этим делом заняться, проявить свои созидательные возможности и способности. Его от этого сознательно увели, заменив вопрос о том, что нового можно было бы создать, вопросом о том, что можно разрушить.

Этот вопрос и запрос вызрел и в 2000-е годы, но накапливавшуюся в обществе энергию вновь увели в русло споров о том, что бы такого модернизировать в политической сфере, а затем, утопили в «Болоте».

Но сейчас ни у общества, ни у страны – особого выбора нет.

Объективно мы оказались перед проблемой решения задач, аналогичных тем, которые решал Сталин и советская экономика. Переход к форсированному варианту индустриализации был принят не от романтического нетерпения: международная обстановка показали, что выбор ограничен – либо прорваться, либо сомнут.

Вспомним его слова, сказанные в 1931-м: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

И мы пробежали, но заплатили за это колоссальную и трагическую цену. Возможно, цена оказалась излишне высокой – спорить об это можно, с точностью проверить – нельзя. Прорвались, ценой крови, лишений и напряжения.

А затем, благодаря глупости одних, предательству других, наивности третьих, мы отдали всё, за что когда-то так дорого заплатили. Это было тем более глупо – и не только глупо, но и аморально, потому что отдали не только результаты, но и сами же оболгали тех, кто заплатил за прорыв 30-х годов высокую цену.

Разрушители страны сами не раз говорили, что за достигнутое заплачено десятками миллионов жизней – про последнюю цифру они лгали и вполне сознательно. Но если бы они и были правы, то какой мерзостью и подлостью нужно было обладать, чтобы отдать в их алчные лапы то, что оплачено ценой десятков миллионов жизней…

А та нелепая структура, которую создали на месте прежней страны, не только обошлась еще в примерно полтора десятка миллионов жизней (но уже не придуманных, а реальных), но и, как оказалось, работать не хочет и не может.

Россия опять отстала – если и не на сто – то действительно минимум на пятьдесят лет. И опять в мире кризис, опять нарушение баланса сил, опять назревающий передел – воедино сплелись ситуация предвоенных лет, когда нужно было создавать индустрию, и ситуация конца сороковых-пятидесятых, когда нужно было создавать атомное оружие и стратегические ракеты.

Отставание - как за десять лет перед войной, разрушения – как после войны. А состояние политической системы – как в канун первой мировой войны.

И кого тут вспоминать и поминать добрым словом… Хотелось бы Леонида Ильича с его относительным (выше нынешнего) благополучием и комфортом. И чтобы «Ни одна ракета в мире не могла взлететь без нашего на то соизволения». Но нет ни его армии, ни его стратегического паритета.

Горбачева или Гайдара – вспоминать просто бесполезно с любой точки зрения. Тянет упомянуть Столыпина – но это, если вспоминать его гордое «Нам нужна Великая Россия», а как вспомнишь итоги его реформ то, ни в личном, ни в политическом плане эта фигура не вдохновляет.

Остается лишь повторять ту самую фразу: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

И никуда не деться – либо повторить в новой ситуации одновременно и то, что было сделано в 30-50-ые, либо нас действительно сомнут. Даже не проверяя, сжег ты свой партбилет члена КПСС или просто спрятал. Потому что сминать будут не за партбилет – а за принадлежность к России. И не из-за пресловутой русофобии, а исключительно из экономического интереса: если у тебя нет силы удержать то, что у тебя еще осталось, то при переделе это будут отбирать, как отбирает «гопник» у худосочного подростка дорогой телефон в темной подворотне.

Потому что переделы мира осуществляются не по праву закона или справедливости – а лишь по праву силы.

Российская т.н. «элита» может сколько угодно ненавидеть СССР и социализм, но у нее достаточно жесткий выбор и срок: либо за десять лет создать «Второй СССР» - либо ее сомнут вместе со страной, в которой она сегодня правит.

Правда, чтобы повторить сделанное людьми 30-х годов, нужно суметь стать такими же, как люди 30-х. А вот с этим большая проблема...