Письмо знакомому профессору (3)

Потапов Л.Д.

Часть 1. Часть 2. Часть 3.

Но прежде, чем говорить о конкретных советских ошибках, я хочу остановиться на тех вопросах, которые «ВООБЩЕ»: начать с пункта третьего и закончить пунктом первым. Сгруппирую свои замечания в несколько подпунктов:

а\  Если религиозное сознание не может не отражать классовую борьбу, то оно должно отражать не только позицию УГНЕТАТЕЛЕЙ, но и позицию УГНЕТЕННЫХ. Однако, вульгарный атеизм считает, что религиозное сознание ВСЕГДА выражает только интересы угнетателей, а интересы угнетенных может выражать только АТЕИЗМ. Это грубое упрощение. Религия есть пеленки человеческого разума, а в детстве без пеленок не обойтись. В феодальную и рабовладельческую эпохи движение угнетенных могло быть только в РЕЛИГИОНОЙ ФОРМЕ, и рекомендовать ему атеизм просто наивно. Это надо учитывать, цитируя Маркса: «Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она дух бездушных порядков» (у вас – стр.150). Это было сказано в 19 в. в Европе. ТОГДА и ТАМ это было абсолютно верно, но к другим эпохам, и к другим регионам это выражение надо применять достаточно осторожно.

б\ Религия ВООБЩЕ – это не только христианство. «Культ личности» является, по существу, тоже вариантом религиозного сознания, и отношение к нему НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОДНОЗНАЧНЫМ. Вы пишете: «… Вся система религиозных представлений … не может в конечном счете обеспечить победу общественного прогресса» (стр.156). Возникает вопрос: был ли общественный прогресс при Сталине в СССР, при Мао Цзе-дуне в Китае, при Ким Ир Сене в КНДР? Победа социализма невозможна без союза рабочего класса с крестьянством. Полуграмотное крестьянство не может за короткий срок овладеть научным коммунизмом. Тут нужен переходный период, который неизбежно будет либо формой культа личности, либо формой религиозных социальных утопий. В советское время между культом личности Сталина и социальной утопией Иисуса Христа выбрали культ личности. Что лучше – ответить не так просто.

в\ Нельзя рассматривать христианство «ВООБЩЕ», как единое течение с единой историей, единым учением, едиными моральными и социальными установками. Это целое семейство течений и учений, часто конфликтующих друг с другом, отражающих разные аспекты классовой борьбы. Особенно следует помнить, что до Никейского собора в325 г. христианская церковь была АПОСТОЛЬСКОЙ, ГОНИМОЙ, преследуемой властями, с ярко выраженными установками УТОПИЧЕСКОГО КОММУНИЗМА. После Никейского собора церковь стала ЕПИСКОПАЛЬНОЙ, ТОРЖЕСТВУЮЩЕЙ, пошедшей на сговор с императором Константином и получившей от него всемерную поддержку. Никейский собор отредактировал все евангельские предания в духе почитания властей и социального согласия. По существу апостольская и епископальная церкви были АНТАГОНИСТАМИ, о чем церковники не любят вспоминать. Наиболее ярко дух апостольской церкви выражен «Апокалипсисе Иоанна», который долгое время епископальная церковь не хотела включать в канон. «Апокалипсис» выражает лютую ненависть угнетенных к существующей власти. Позднее, когда дух апостольской церкви окончательно выветрился, эта ненависть была перетолкована как ненависть к «греховодникам», «смутьянам». «Торжествующая церковь» обратила ненависть угнетенных против самих угнетенных, и в таком виде «Апокалипсис» вошел в канон.

Когда Энгельс говорит о раннем христианстве, как об одном из «революционнейших элементов в духовной истории человечества» (у Вас стр.148), то он имеет в виду именно АПОСТОЛЬСКУЮ церковь. Если Маркс пишет, что «пролетариат, потерпевший тяжелое поражение, вынужден… был броситься в объятия доктринеров его освобождения, к основателям социалистических сект» (у Вас стр.140), то и движение рабов, потерпев жестокое поражение в вооруженной борьбе, вынуждено было броситься в объятия основателей христианских сект апостольской церкви. Считать христианство изначально религией социального смирения – значит грубо фальсифицировать его историю.

г\ Нельзя рассматривать православие ВООБЩЕ. Я различаю три вида русского православия: историческое, народное и казенное, и отношение у меня к ним РАЗНОЕ. Историческое православие берет начало от князя Владимира: мы сначала стали православными, а потом уже русскими, глупо отрицать роль православия в русской истории. Народное православие возникло в результате слияния православного календаря с русским сельскохозяйственным календарем и слияния традиций русской общины с традициями православия. Это православие пропитала всю русскую деревенскую жизнь, хорошо описанную Пушкиным, Тургеневым, Некрасовым, Толстым. Это неотъемлемый элемент национальной культуры, безусловно заслуживающий уважения. Реформа Никона и упразднение патриаршества Петром 1 превратили православие в царскую канцелярию. Естественно, что казенная церковь и разделила судьбу дома Романовых. Народное православие и казенное православие выражали РАЗНЫЕ КЛАССОВЫЕ ИНТЕРЕСЫ, и не учитывать этого НЕЛЬЗЯ. Мы же часто этого не учитывали.

Теперь конкретно об отношениях советской власти с церковью. Сгруппирую свои заметки об этом так же в несколько подпунктов:

а\ «Авантюра политической борьбы с религией», о которой вы пишете (стр.354), имела свои основания и при ближайшем рассмотрении мне авантюрой не кажется.

В 1927 г. советский календарь имел православных праздников больше, чем сегодня, а с началом коллективизации началось закрытие церквей. Почему?? Да потому, что страна оказалась на грани гражданской войны, и церковь снова оказалась в стане врагов советской власти. Кулацкая оппозиция, партийная оппозиция, религиозная оппозиция взаимно дополняли и перекрывали друг друга, требуя «смены вех», требуя закрепления НЭПа не «надолго», а «навсегда». Политическая оппозиция не исключала ни экономического саботажа, ни террора, ни вооруженных выступлений, ни иностранной интервенции. Церковная оппозиция, как всегда, «умывала руки», тайно благославляя все, что идет во вред «сатанинской власти». В борьбе с оппозицией, в условиях саботажа хлебозаготовок, советской власти пришлось снова ввести карточную систему, форсировать коллективизацию, принять целый ряд политических, административных и юридических мер. И тут принцип невмешательства государства в религиозные дела сыграл с государством злую шутку.

После Февральской революции в России образовалась «ОБНОВЛЕНЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ», порывавшая с казенной церковью, требовавшая обновления церкви в апостольских традициях и приветствовавшая революцию. После Октябрьской революции казенная церковь поддержала белое движение. Обновленческая церковь была готова к сотрудничеству с советской властью,  но… не советская власть с ней. После поражения белого движения патриарх Тихон пошел на примирение с советской властью, и началась долгая «симфония» церкви с государством, в которой стороны в глаза льстили друг другу, а за глаза делали друг другу гадости.

В день смерти Сталина «Журнал Московской Патриархии» писал: «Мы же, собравшиеся для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного участливого отношения к нашим церковным нуждам… Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь… горячей молитвой». Это была молитва в глаза, а за глаза, как выясняется, были и другие молитвы. Церковь не была единой, но мы не хотели этого видеть.

Первой жертвой «симфонии» церкви и государства пала обновленческая церковь. На рубеже 20-х гг. она контролировала до половины приходов, но советское руководство, очевидно, больше интересовала вторая половина приходов, поддерживавшая Тихона, а через него белых. Видимо, чтобы нейтрализовать их, советское руководство пошло на мир с Тихоном, а тот, выйдя из под ареста, постепенно вернул себе приходы и нейтрализовал обновленческую церковь.

Накануне коллективизации на территории СССР легально или нелегально действовали следующие православные церкви:

- Московская патриархия, которую после смерти Тихона возглавлял местоблюститель патриаршего престола. Официально она поддерживала советскую власть, а неофициально многие ее иерархи и священники сочувствовали кулачеству.
- Русская православная церковь за рубежом, бывшая духовной порой белой эмиграции и вместе с этой эмиграцией использовавшая все возможности для борьбы с советской властью. Московскую патриархию она не признавала.
- Нелегальная «истинно-православная церковь», которая не признавала ни советскую власть, ни московскую патриархию, и поддерживала кулачество.
- Нелегальные «истинно-православные христиане», которые не признавали ни советскую власть, ни московскую патриархию, и поддерживали кулачество.
- старообрядческая церковь, которая официально поддерживала советскую власть, а неофициально сочувствовала кулачеству.
- обновленческая церковь, которая сочувствовала советской власти, но растеряла приходы и потеряла влияние.

Обновленческая церковь могла бы поддержать коллективизацию, разъяснив, что первые апостолы жили КОЛХОЗОМ, что ни Сталин, а Иисус Христос начал колхозное движение. Это могло бы сильно ИЗМЕНИТЬ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ОБСТАНОВКУ В ДЕРЕВНЕ, но на это у обновленческой церкви не было уже ни сил, ни возможностей. Советская власть не использовала исторический шанс превратить православие из опоры эксплуататоров в опору борьбы с эксплуататорами и рассчитаться с церковью за Никейский собор. В обстановке религиозной неразберихи и острой классовой борьбы карательные органы били и по нелегалам, и по легалам, не очень разбирая, кто есть кто. Церковь воспринималась ими, как единое целое, хотя она таковой не была.  Это была не политическая борьба с религией, а религиозная форма политической борьбы с кулачеством.

б\ «Вандализм в религиозном вопросе», о котором Вы пишете (стр.272), тоже имел свои основания. До революции церковь была частью государственной машины и содержалась за счет казны. С отделением церкви от государства содержание ее храмов стало частным делом самих верующих. Но верующие физически НЕ МОГЛИ содержать такое количество храмов. Надо было либо их сносить, либо использовать для других целей, либо бросить на произвол судьбы, когда они стояли с выбитыми стеклами, загаженные, разукрашенные похабными надписями и непотребными рисунками. На практике применялись все три варианта. Когда я спросил одного глубоко верующего человека, какой вариант для него предпочтительнее, подумав, он ответил: «Лучше сносить».

Почему-то чаще упирают на снос церковных зданий и их нецелевое использование, а не на их жалкий вид в бесхозном состоянии. А ведь это уже не партийный, а НАРОДНЫЙ ВАНДАЛИЗМ, который церковь ЗАСЛУЖИЛА. Она палец о палец не ударила для борьбы с неграмотностью, и вот неграмотные люди сводили с ней счеты. Если у дикаря не удалась охота, он бьет своего божка. Если безграмотный человек оскверняет церковь, то, может быть, у него тоже была «не слишком удачная охота».

в\ Говорить, что церковь сначала воевала с советской властью, потом примирилась с ней, а потом предала ее – значит УПРОЩАТЬ картину. Церковь была не только СУБЪЕКТОМ, но и ОБЪЕКТОМ классовой борьбы. В ней действовали РАЗНЫЕ силы с разной ориентацией и разными установками. Если патриарх Алексий 1, награжденный тремя орденами Трудового Красного Знамени, оплакивал смерть Сталина, то, наверное, делал это искренне. Если лидер обновленцев митрополит Александр Введенский поддерживал советскую власть, то, наверное, и он не лукавил. Если же патриарх Алексий П сегодня проклинает советскую власть, то, наверное, в душе он и раньше ее проклинал, но, двурушничая, думал одно, а говорил другое. Миф о ПЕРМАНЕНТНОМ ЕДИНСТВЕ выгоден лишь самой казенной церкви, и нам незачем его поддерживать. Наоборот, мы должны объяснять людям, что была церковь МУЖИЦКАЯ, перед которой мы готовы кое за что извиниться, и была церковь ГОСПОДСКАЯ, перед которой нам извиняться не за что.

г\ Одной из причин нашего поражения в борьбе с церковью стал ВУЛЬГАРНЫЙ АТЕИЗМ. Когда в советское время меня спрашивали, сколько у нас верующих, я отвечал – у нас 99% верующих, просто одни верят, что Бог есть, а другие верят, что Бога нет. Принципиальной разницы между ними я не вижу. Вопрос не в том, чтобы верить, а в том, чтобы ЗНАТЬ. Когда сегодня меня спрашивают, зачем вам Библия, вы же атеист, я отвечаю – чтобы верить, много знать не надо, чтобы не верить, надо знать очень много. Атеист с узким кругозором - потенциальный прихожанин церкви. Тиражируя таких атеистов, мы готовили для церкви прихожан.

д\ Если вульгарный атеизм уводит религиозные споры с Земли на Небо, то нам надо спускать их с Неба на Землю. В таких случаях я говорю – апостол Иаков учит, что вера без дел мертва, Бог будет судить не по молитвам, а по делам. Вы положите на одну чашу весов свои молитвы, а мы на другую – свои дела. Посмотрим, чья перетянет!

Спорить о том, как устроен непознанный мир – дело бесперспективное. Однажды, озлившись на мои статьи, мне позвонил незнакомец и стал пугать Судом Небесным.

- Что мы зря время теряем? – оборвал его я.- Давайте продолжим наш спор на том свете, там все и выясним. Ах, да! Простите! – спохватился я.- Мы же там не встретимся! Вы, надо полагать, будете в раю, а я, надо полагать, буду в аду.
- Нет, мы обязательно встретимся! Вы будете кипеть в смоле, а я буду дрова подкладывать!
- Вот и вся ваша хваленая любовь к ближнему! – сказал я и повесил трубку.

8. КУЛЬТУРА И КЛАССОВАЯ БОРЬБА

Вы пишете: «Закон ПРИМАТА культуры – универсальный, общечеловеческий закон. Важнейшим, если не самым главным, показателем развития любой цивилизации выступает именно культура» (стр.355).

Я против того, чтобы в развитии цивилизации выделять какой-то ОДИН самый главный показатель. Я уже писал, что моделирую развитие цивилизации спиралью Архимеда. Здесь важно держать в поле зрения ВСЕ важнейшие показатели, иначе, зациклившись на каком-то одном показателе, можно слететь с орбиты. Советская цивилизация и слетела с орбиты, потому что учитывала далеко не все, что надо.

Я различаю цивилизации по четырем главным показателям: тип производительных сил, тип разделения труда, тип общественного распределения, тип общественного потребления. Причем все четыре показателя взаимосвязаны и взаимовлияют друг на друга. Куда тут приткнуть культуру? Очевидно, культура прежде всего является составной частью производительных сил и системы потребления. В любом случае культура выступает как элемент МНОГИХ факторов общественного развития, и рассматривать ее изолированно от этих факторов неправомерно.

Маркс писал, что вся человеческая история есть история классовой борьбы, и он прав. Вы утверждаете, что история цивилизации есть история ее культуры, и это верно. Эрнест Ренан, наверное, сказал бы, что история человечества есть история его религиозных верований, и он тоже по-своему был бы прав. Но нельзя эти исторические явления рассматривать изолированно друг от друга – в жизни они тесно переплетаются. У вас же получается, что культура – сама по себе, религия – сама по себе, а классовая борьба – сама по себе.

Вы пишете: «Русскую революцию в России на протяжении почти двухсот лет готовила … передовая русская литература» (стр.295). Но точно так же можно сказать, что русскую контрреволюцию, убившую социализм, готовила тоже русская литература! Ведь она была не только передовая! Для меня Октябрьская революция явилась продолжением спора между героями Чернышевского и героями Достоевского. В 1917 г. победили герои Чернышевского, а в 1991 г. – герои Достоевского. Социальное противостояние пронизывает русскую классическую литературу, и представлять ее как некий рафинированный «архетип» чистого искусства в отрыве от политической жизни общества – очень наивно.

К сожалению, этим страдала и советская школа. Как нам преподавали «галерею лишних людей»? Чацкий – сам по себе, Онегин – сам по себе, Печорин – сам по себе. А ведь их связывает ВОСССТАНИЕ ДЕКАБРИСТОВ. Своему «оскорбленному чувству уголок» Чацкий, возможно, нашел на Сенатской площади. Онегин Татьяну отверг, но на Сенатскую площадь не пришел. Он решил, что для мыслящего человека возможно разумное сосуществование с николаевской Россией, и потерпел жестокое поражение. Ведь возвращение к Татьяне для него – акт отчаяния. Печорин и рад бы пойти на Сенатскую площадь, да нет больше Сенатской площади! – кругом одни картежники да волокиты. Чацкий, Онегин, Печорин – это эволюция одного и того же типа дворянского интеллигента ДО, ВО ВРЕМЯ и ПОСЛЕ восстания декабристов, эволюция его ДЕГРАДАЦИИ, отражающей деградацию дворянства как класса.

«Птицу-тройку» Гоголя нам преподносили почти как пророческое предвидение Октябрьской революции. Да ничего подобного! Гоголь принадлежал к кругу славянофилов, враждебному всяким революциям. Первый том «Мертвых душ» вышел в 1842 г., незадолго до революции 1848 г. Знаменитый отрывок про птицу-тройку, которой «косясь, постараниваются и дают ей дорогу другие народы и государства», выражал горделивое сознание жандармской роли николаевской России в Европе. Николай 1 выразился более прозаично: «Господа! Седлайте коней, в Париже революция!» Русская «птица-тройка» до Парижа не доехала, но революцию в Венгрии раздавила. Второй том «Мертвых душ» Гоголь писал в Италии уже после революции 1848 г. Какой большой художник был Гоголь и какой мелкий философ! Как художник он не мог не чувствовать отношения европейцев к русским усмирителям. Для меня сожжение второго тома «Мертвых душ», поражение в Крымской войне и неожиданная смерть Николая 1, которую многие посчитали самоубийством – звенья одной политической цепи, выражающей крах иллюзий о русской «птице-тройке».

Для меня русская классическая литература вся нашпигована зернами конфликтов, которые проросли в будущем – зернами не только будущих революций, но и крапивным семенем будущих контрреволюций. Большая ошибка советской школы в том, что, тщательно собирая зерна революции, она замалчивала плевелы контрреволюции. Убрав один полюс противоречий, мы лишили себя возможности понять пути его развития. Чему теперь удивляться, что социалистический огород зарос буржуазной крапивой?

Если советская школа преподносила нам в отрыве от классовой борьбы русскую классическую литературу, то вы преподносите в отрыве от нее советскую литературу. Вы пишете: «По богатству творческих индивидуальностей, широте тематического репертуара, разнообразию художественных приемов советская литература вполне сопоставима с литературой Х1Х в.» (стр.370). У Вас в советской литературе есть все: «реальный колорит времени», «лирико-романтическая стихия», «жанровой разнообразие», нет только КЛАСОВОЙ БОРЬБЫ.

У Вас есть «ярко заявивший о себе Платонов» (стр.366), но нет Н.Островского – признанного «прометея революции». А ведь «Чевенгур» Платонова и «Как закалялась сталь» Островского – произведения-АНТАГОНИСТЫ. Первое есть злобный пасквиль на классовую борьбу, второе – гимн классовой борьбы на все времена. У Вас есть «Белая гвардия» Булгакова, отражающая трагедию белого движения, но нет «Оптимистической трагедии» Вишневского, показывающей, как трудно досталась пролетариату победа. Вы отмечаете, что Нобелевской премии удостоены Шолохов, Пастернак, Солженицын, Бродский, но забываете указать, что Пастернак, Солженицын и Бродский получили свои премии за АНТИСОВЕТСКИЕ произведения.

Верю, что все это не тенденциозный подбор, а случайные огрехи, но огрехи весьма показательные. У Вас опять вырисовывается некий идиллический «Храм Советского Искусства». А на самом деле это была МАСТЕРСКАЯ, в которой в жестокой борьбе выковывался ЧЕЛОВЕК НОВОГО ОБЩЕСТВА. И эту борьбу мы ПРОИГРАЛИ.

В 1968 г. вышел замечательный фильм «Доживем до понедельника», но уже в нем просматривается будущий кризис советского общества. Ему я посвятил статью «Черный понедельник развитого социализма», которую отправил в «Трудовую Россию». Но статью не напечатали, как не напечатали и другую мою статью «Причины краха советской экономики». Обе статьи предназначались для рубрики «Почему заржавела сталь?», в которой я хотел проанализировать основные факторы кризиса советского общества. Но рубрика не состоялась. Наша сталь ржаветь не может – она законам химии не подчиняется.

Ключевым моментом упомянутого фильма было школьное сочинение. Ученикам было предложено три темы: «Образ Катерины в драме Островского «Гроза», «Базаров и Рахметов», «Ваше представление о счастье». Разбирая сочинения, учительница литературы сетует: «Две Катерины, один Рахметов, а все остальное о счастье! … По сути это «принцесса» права – иначе придется разбирать только чужое счастье!» Так учительница неофициально оценила сочинение Нади Огарышевой, которая увидела счастье в том, чтобы иметь четырех детей: двух мальчиков и двух девочек.

В этом эпизоде – весь «развитой социализм»! Разве же «Катерина» - это не о счастье? Разве же «Рахметов» - это не о счастье? Весь мир знает, что «Фауст» Гете – тоже о счастье! Этого не знают только «строители развитого социализма». Учительница фактически признает, что есть счастье СВОЕ и есть счастье ЧУЖОЕ, и, разумеется, свое важнее чужого. И какое же убогое это «свое» счастье! Учитель истории Мельников чувствует ущербность такой жизни, чувствует, что «прометей» Шмидт, по существу, окружающим не нужен, но не знает, как вырваться из этой паутины мещанства. Я охотно верю, что Надя Огарышева (или ее прототип) родила четырех детей, но стала ли она счастливой? Где твои мальчики, Надя? Сложили головы в Чечне? Где твои девочки, Надя? Зарабатывают свое «счастье» в борделях Парижа?

У меня сохранилось еще одно сочинение о счастье… 1937 г. На фронтисписе толстенного тома «Книги о живописи» Леонардо да Винчи, доставшегося мне от матери, недавно я заметил коротенькую надпись мелкими буквами «Кл.буд.ин.физ.худ.ск.и другу. Митя». И вдруг до меня дошло, что это же дарственная надпись моего будущего отца моей будущей матери: «Клаве, будущему инженеру, физику, художнику, скульптуру и другу». Вот о чем мечтали мои родители в 1937 г.! Мать – дочь сельского кузнеца из глухой провинции - училась тогда в московском институте, интересовалась живописью, занималась в народной студии знаменитого скульптора Мухиной. Позже отец погиб на фронте, а мать успела поработать и инженером, и скульптором, и преподавателям физики, а меня она назвала Львом в честь Льва Толстого. Не знаю – была ли она счастлива, но несчастной себя она не чувствовала. А ведь это было, как нас уверяют,  самое страшное время нашей истории. Но, слава богу! – оно закончилось. Пришли другие времена, а с ними анекдот: «Длинное, зеленое, пахнет колбасой - что такое? Подмосковная электричка!» Почему при Сталине ездили в Москву за знаниями, а при Брежневе – за колбасой?? Что стало с нашими представлениями о счастье??

Только недавно я понял, как был прав Сталин, говоря об обострении классовой борьбы при продвижении к социализму. Ее формы менялись, пропитывая буквально все поры общественной жизни, а мы этого не замечали. На смену кулацким обрезам пришли анекдоты, дешевые юмористы, чувствительные стишки, незамысловатые песенки «Мы тупы оба – ты и я! Зачем нам философия?» От того времени у меня осталось уникальное свидетельство: ветхий дореволюционный молитвенник, обернутый в лист школьной тетради. А на листе – контрольная работа, помеченная 1965 г., треугольники, синусы, косинусы, Иисус Христос и Пифагор под одной крышей. Сегодня я смотрю на него и шепчу, как Юлиан отступник, получивший в спину предательское христианское копье: «Ты победил, галилеянин!»

Нет, советская культура не была только храмом социалистических молитв. В ней происходили жестокие подковёрные схватки, которые мы проигрывали одну за другой. Жаль, что вы этого не заметили. Ржавчина разъедала нашу жизнь. На смену лейтенанту Шмидту пришел замполит Саблин, на смену Базарову – Высоцкий, на смену Рахметову – Новодворская. «Развитой социализм» превращался в «королевство кривых зеркал». «Трудно, квириты, говорить с желудком, у которого нет ушей», - предупреждал Катон. Еще труднее с «желудками без ушей» строить социализм. Приговор Катона оказался роковым не только для римлян, но и для нас.

В 2004 г. прошел незамеченным столетний юбилей горьковских «Дачников». В 1904 г. этот спектакль послужил прологом первой русской революции. Я видел его замечательную постановку Борисом Бабочкиным в 1964 г. В 1917 г. революция вышвырнула «дачников» из России. В 1991 г. «дачники» вышвырнули из России революцию. Слова инженера Суслова: «Да, я российский обыватель! И я хочу быть обывателем!» - стали программой перестройки.

9. ПРОБЛЕМА «ПАРТИИ ЛЕНИНСКОГО ТИПА»

Сегодня все говорят о необходимости такой партии. Это свидетельствует, во-первых, о неудовлетворительном состоянии коммунистического движения, во-вторых, об отсутствии единого мнения - каким оно должно быть. Ваше мнение по этому вопросу выражено достаточно ясно: партия должна быть «орденом меченосцев» (стр.258, 276). Но «орден меченосцев» - партия «СТАЛИНСКОГО ТИПА». Ленин никогда такого выражения не употреблял. Для Ленина партия – «СОЮЗ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ». Между этими понятиями есть существенная разница.

Был такой старый злой анекдот, неумный и умный одновременно: «Колебался ли при проведении линии партии? – Нет, колебался вместе с линией». Во-первых, линия партии ДОЛЖНА КОЛЕБАТЬСЯ, если только это не глупая линия. Меняется обстановка – меняется и тактика. Во-вторых, член партии ОБЯЗАН КОЛЕБАТЬСЯ вместе с линией, на то он и член. Весь вопрос в том, ПОНИМАЕТ ЛИ ОН линию партии?? В «союзе единомышленников» он обязан понимать – там разделение функций теоретиков и практиков четко не регламентировано. В «ордене меченосцев» он не обязан понимать – там за него понимает «командор». Там теория – привилегия «командоров», практика – удел рядовых рыцарей. Если этот анекдот про «союз единомышленников», то это глупый анекдот. Если этот анекдот про «орден меченосцев», то это остроумный анекдот. Неотъемлемым свойством «ордена меченосцев» становится «культ личности», культ «командора». «Культ личности» и «орден меченосцев» - неразделимы.

После смерти Ленина «союз единомышленников» вошел в кризис и вышел из него «орденом меченосцев». Сталин победил противников в жесткой, открытой дискуссии вполне справедливо. Но, победив противников, он не обрел единомышленников. Его «меченосцы» шли за ним, не особенно раздумывая и не особенно понимая своего вождя. Показательна в этом отношении судьба Молотова и Когановича. Имея богатейший политический и хозяйственный опыт, дожить в праздности до 90 лет, и не оставить ни одной книги по теории и практике социализма – это не предмет для подражания. Такие «прометеи» огня людям не оставят.

Учитель живет в своих учениках. После Сократа остались Платон, Ксенофонт, Лисий. После Сталина учеников не осталось. Его «меченосцы» молча сдали своего «командора» на ХХ съезде КПСС. И никто из них не поднялся, как бывало, «За Родину! За Сталина!» Сдав Сталина, они потом сдали и Советскую Родину. В день пятидесятилетия Победы бывшие «меченосцы» шли мимо мавзолея, у которого слово «Ленин» было завешено тряпками, и ели глазами Ельцина, развалившего Советский Союз. Я глядел на них и вспоминал других «ветеранов». Когда галлы захватили Рим, старые сенаторы, не имея сил бежать со всеми в Веи и не желая объедать воинов, укрывшихся на неприступном Капитолийском холме, торжественно расселись в своих курульных креслах на Форуме. Дикие галлы не могли понять, кто перед ними сидит – статуи или живые люди? Чтобы проверить, один из них подергал сенатора за бороду и тут же упал с головой, размозженной посохом сенатора. Немедленно все сенаторы были изрублены мечами. Наши ветераны готовы разрешить сколько угодно «дергать себя за бороду», лишь бы им оставили их льготы. В двадцать лет они не боялись бросаться под танки. А в восемьдесят лет боятся потерять «чечевичную похлебку». Конец «ордена меченосцев» оказался еще более жалким, чем конец «союза единомышленников». «Союз единомышленников» окончательно похоронил процесс 1938г., а «орден меченосцев» окончательно похоронило пятидесятилетие Победы.

С «орденом меченосцев» можно сделать революцию, но невозможно строить коммунизм. Для этого нужен «союз единомышленников» с учетом его положительного и негативного опыта. Это я и называю для себя «партия ленинского типа». Какие требования я предъявляю к ней?

1. В книге о Сократе В.С. Нерсесянц пишет: «Согласие на смерть является необходимым и неизбежным условием борьбы за справедливость, если только эта борьба серьезна и принципиальна». Тем более это согласие необходимо в борьбе за коммунизм. В этой борьбе возможны чьи-то ошибки, чьи-то преступления. Но если при этом твоя личная судьба дороже тебе общего дела, то для тебя это общее дело несерьезно и непринципиально.

2. Партия должна быть именно «СОЮЗОМ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ», инструментом коллективного мышления, когда возможности единиц не просто механически складываются, а многократно умножаются, когда количество приобретает новое качество.

3. Союз единомышленников и культ личности несовместимы. Культ личности, подавляя коллективное мышление, не позволяет раскрыться интеллектуальным возможностям не только рядовых членов, но и самого вождя. Я считаю, что культ личности Сталина препятствовал полному раскрытию его интеллектуального потенциала. Культ личности может быть допустим как временная тактическая мера в отношениях с союзниками, но не как норма внутрипартийной жизни.

4. Идеологией партии может быть только марксизм в его полном составе: исторического материализма и диалектического материализма. Одностороннее, фрагментарное использование отдельных положений марксизма недопустимо.

5. Философия партии должна быть динамичной, развивающейся, опережающей эволюцию науки и общества, а не плетущейся у них в хвосте. Она должна не замазывать противоречия тех или иных общественных явлений, в том числе и внутри коммунистического движения, а делать их источником своего развития. Бесконфликтного развития не бывает. Любое развитие имеет отходы и тупиковые ветви. Надо об этом помнить и не делать из этого трагедию.

6. Философия партии должна держать в поле зрения ВЕСЬ КРУГ важнейших общественных проблем, не зацикливаясь на какой-то одной из них. Это не отменяет, а наоборот, предполагает известное ленинское указание о наличии среди этих проблем на данный момент времени КЛЮЧЕВОГО ЗВЕНА, которое, однако, в следующий момент может поменяться.

7. Философия партии должна ПОДЧИНЯТЬ все отдельные частные цели и задачи движения главной, перспективной, общечеловеческой задаче – коммунистическому преобразованию общества.

8. Партия должны вырабатывать нормы СВОЕЙ коммунистической этики, позволяющей «союзу единомышленников» эффективно функционировать в решении стоящих перед ним задач. Недопустимо ШЕЛЬМОВАНИЕ ошибающихся товарищей или бывших соратников, отошедших от движения или даже перешедших в стан врагов на том основании, что этого требует узкий практицизм текущего момента. Воздавая этим людям по заслугам за тот вред, который они приносят сегодня, нельзя зачеркивать то хорошее, что они сделали для общего дела вчера.

9. Коммунистическая этика и коммунистическое чванство несовместимы. По легенде, когда Моисей спустился с Синайской горы после беседы с Богом, его лицо светилось. Но это видели другие люди, но не сам Моисей. Пусть Прометеев огонь освещает наши лица ДРУГИМ, а нам он пусть освещает ДОРОГУ, по которой мы идем.

Эти требования не исключают других требований к «партии ленинского типа». Они лишь отражают те качества, которых, по моему мнению, в той или иной степени сегодня не хватает ВСЕМ участникам коммунистического движения.

На этом я свои заметки заканчиваю. Не знаю, хватило ли у Вас терпения дочитать их до конца, и в какой мере Вы удовлетворены ими. В крайнем случае примите их, как заметки дилетанта тоже «социалистической ориентации». Что касается меня, то я рад, что Ваша книга дала мне повод уточнить свою позицию по ряду интересующих меня вопросов. Возвращаясь к Вашей книге, я подтверждаю свою оценку, данную ей в начале. Книга нужная, но, наряду с ней, нужны и другие книги, которых пока нет.

Извините за возможные неточности и 2ошибки в цитатах, ссылках и даже в орфографии. Я пишу в неприспособленных условиях, не имея под руками ни книг, ни справочников и ориентируясь в основном на память. Еще раз спасибо за книгу. С наилучшими пожеланиями

Потапов Л.Д.