По поводу одной неопубликованной статьи (3)

Ричард Косолапов

Часть 1. Часть 2. Часть 3

КПСС, будучи руководящей и направляющей силой советского общества, примером своей внутренней жизни показывает, какое огромное значение она придает развертыванию критики и самокритики, В этом — залог мощи и дееспособности партии, непременное условие ее полнокровного развития, укрепления единства партийных рядов и тесной связи с массами, надежный метод самопроверки, действенное средство воспитания кадров. Самокритичный подход к делу — это и уставное положение и этическая норма коммуниста.

Великое ленинское наследие, на незыблемой основе которого партия строит всю свою деятельность, пронизано творческим духом борьбы и созидания. Ленин оставил партии подлинную науку коммунистической критики, определил теоретические и нравственные требования к ее целям, характеру и способам, выявил условия ее эффективности и общественной пользы. В принципиальной товарищеской полемике он видел важное средство оживления и обогащения теоретической мысли, высоко ценил возможности, которые она открывает для выявления недостатков в практической работе, преодоления односторонних взглядов, укрепления авторитетного и здорового общественного мнения, верного решения спорных вопросов. Покоряющая и животворная сила ленинского критического слова — в прямой и определенной классово-пролетарской, партийной позиции, в ясной постановке вопросов, в четкой положительной программе.

На всех этапах социалистического и коммунистического строительства, оттачивая и совершенствуя оружие критики и самокритики, партия неизменно руководствовалась испытанным ленинским принципом — смело выявлять имеющиеся недостатки и ошибки с целью их устранения, говорить о них напрямик. «Это,— подчеркивал Ленин,— интересно и важно не только с точки зрения теоретической правды, но и с практической стороны. Нельзя научиться решать свои задачи новыми приемами сегодня, если нам вчерашний опыт не открыл глаза на неправильность старых приемов» (Полн. собр. соч., т. 44, стр. 205).

Именно из этого исходила партия, откровенно и сурово осудив на своем XX съезде культ личности, в условиях которого имели место грубые нарушения ленинских норм партийной и государственной жизни, а товарищеская критика и самокритика как основной метод разрешения неантагонистических противоречий социалистического общества порой подменялась необоснованными и незаконными репрессиями, Именно поэтому столь же недвусмысленно Центральный Комитет КПСС на своем октябрьском (1964 год) Пленуме отверг субъективизм в политике и в хозяйственной деятельности, проявления зазнайства и бахвальства, приводившие к отходу от научных принципов партийного руководства. Именно поэтому наш ленинский ЦК неуклонно и последовательно проводит большую работу по созданию и поддержанию в партии и во всем обществе таких условий, которые полностью исключали бы нарушения норм внутрипартийной и советской демократии, прав и свобод граждан.

В создании таких условий неоценимая роль принадлежит правильно поставленной, постоянно развиваемой критике и самокритике как непреложной норме внутрипартийной жизни. Отсюда и то огромное внимание, которое КПСС уделяла данному вопросу на XXIII, XXIV и XXV съездах, на пленумах и в известных постановлениях ЦК по Тульской, Тбилисской, Львовской, Тамбовской и другим партийным организациям. Все это положительно сказалось на развитии инициативы коммунистов, способствовало укреплению чувства ответственности каждого члена КПСС за положение дел в своей организации и в партии в целом, высвободило новые творческие силы народа, позволило добиться успехов, которыми все мы законно гордимся.

Уместно заметить здесь, что, подвергнув откровенной критике серьезные недостатки и ошибки прошлого, КПСС решительно выступила против переоценки задним числом, с субъективистских позиций целых исторических периодов в жизни партии и народа. Тем самым было ясно показано, что подлинно революционно-критическое отношение к истории и действительности не имеет ничего общего с голым, «зряшным», как говорил Ленин, отрицанием, а представляет собой единственно верный способ сохранения живой преемственности различных этапов борьбы за коммунизм.

XXV съезд с новой силой подчеркнул, что развитие критики и самокритики неразрывно связано с дальнейшим укреплением ленинских норм внутрипартийной жизни и принципов руководства. Наглядным примером воплощения в действительности указаний съезда служит и проходившая недавно в партии отчетно-выборная кампания. Отчеты и выборы, царивший на них дух взыскательности и деловитости свидетельствуют о дальнейшем совершенствовании стиля и методов партийного руководства, способствуют повышению требовательности и дисциплины во всех звеньях. Они вселяют твердую уверенность, что решения съезда, задания десятой пятилетки будут выполнены.

Но мы покривили бы душой, если бы не сказали и о недостатках, которые, к сожалению, еще не вытравлены до конца из нашей практики, нередко дают о себе знать на собраниях, активах, конференциях и пленумах партийных комитетов.

О чем конкретно идет речь? Прежде всего о том, что в ряде случаев пленумы и собрания проходят в обстановке парадной заорганизованности, упоения успехами, без глубокого самокритичного анализа состояния дел. Преобладает критика «сверху», при этом о недостатках говорится так, будто они возникли сами по себе, а не как следствие чьих-то просчетов, серьезных изъянов в стиле и методах работы конкретных лиц.

Выступления в прениях подчас напоминают дежурные самоотчеты. В них упор делается на достижения, а упущения в работе, причины недостатков обходятся. Они бывают мало связаны с обсуждаемой темой, не затрагивают форм и методов организаторской и политической деятельности, касаются в основном хозяйственных вопросов, отдельных недостатков материально-технического снабжения. Критика, содержащаяся в докладах, признается, но скороговоркой, сводится к обещанию исправить положение. Случается, выступающие и вовсе не отвечают на прямые замечания в свой адрес.

Критика «снизу» часто носит характер робких пожеланий и просьб устранить те или иные хозяйственные неурядицы, помочь техникой, материалами и т. п. или ограничивается общими сетованиями типа: «Мы много раз поднимали вопрос, но его никто не решает...» Ясно, что такая обстановка создается там, где свежего ветра критики боятся, как сквозняка.

В ходе отчетно-выборной кампании коммунисты справедливо подчеркивали, что любое собрание, пленум, актив, конференция должны быть настоящей ареной для развертывания критики и самокритики, для обсуждения важнейших решений партии и правительства, причем для действительного их обсуждения, а не для парада и формально-торжественного одобрения. В самом деле, в помпезной обстановке трудно ждать от людей прямого, нелицеприятного разговора о недостатках, оригинальных суждений, готовности вникнуть в вопрос, проанализировать его во всей сложности. Вряд ли можно сомневаться и в том, что, например, бытующая кое-где практика проведения пленумов с непомерно большим числом приглашенных мешает созданию условий для самокритичного, обстоятельного рассмотрения насущных проблем. Нам не нужны собрания и совещания, которые сводятся к утверждению заранее составленных, не выверенных коллективным опытом резолюций. Деловое обсуждение немыслимо без выявления различных точек зрения. Настоящее единогласие достигается только после того, как вопрос глубоко проанализирован и всесторонне коллективно осмыслен. Пустые словопрения, бюрократическое регламентирование, показуха глушат инициативу коммунистов, порождают пассивность.

И вовсе нетерпимо, когда при обсуждении деятельности партийной организации достижения коллектива целиком приписываются отдельным руководителям, допускаются высокопарные их восхваления. Безудержную лесть в адрес вышестоящих работников нельзя расценивать иначе, как попытку приобрести в обмен на нее снисходительное отношение к себе, предупредить критику. Не является неожиданностью, что там, где не одергивают льстецов и подхалимов, там и самокритика не в чести и именно оттуда поступает наибольшее количество писем о невнимании к тревожным сигналам трудящихся.

В своей речи в Баку я уже говорил о том, что попытки замазать недостатки, увернуться от справедливой критики, замолчать, а тем более зажимать ее, преследовать тех, кто выступает с критикой, наносят вред интересам партии и народа. И, может быть, правы те товарищи, которые считают, что соответствующим ведомствам следовало бы подумать о разработке четких правовых норм, предусматривающих привлечение злостных зажимщиков критики к судебной ответственности. Ибо они не просто нарушают принципы нашей морали, а прямо посягают на Основной Закон Советского государства.

Конечно, для борьбы с подобными явлениями и сейчас применяются весьма строгие наказания как по административной, так и по партийной линии — вплоть до исключения из рядов КПСС. Тем не менее факты зажима критики у нас еще встречаются и, надо прямо сказать, встречаются не так уж редко. Подчас они выражаются в необоснованных придирках по службе, в переводе на нижеоплачиваемые должности, создании нетерпимых условий работы и даже в незаконных увольнениях. Граждане, поднявшие голос против недостатков и злоупотреблений, не всегда находят поддержку в местных партийных, государственных, профсоюзных организациях, и они вынуждены обращаться в вышестоящие органы, включая Центральный Комитет КПСС.

Приходится сталкиваться и со случаями неправильного отношения к острокритическим выступлениям центральных и местных газет, журналов, радио и телевидения. Известны факты грубого нажима со стороны отдельных руководящих работников на местах на корреспондентов центральных изданий вплоть до попыток очернить того или иного журналиста, ограничить ему доступ к необходимым материалам и даже затруднить посещение некоторых предприятий и ведомств. Подобное отношение к представителям нашей большевистской прессы — нетерпимое зло. Работа печати, телевидения и радио есть дело общепартийного, общенародного значения. Это, я бысказал, повседневное коллективное осмысление партией и народом всех сторон жизни общества, широкий поиск путей ее совершенствования. И мы не допустим, чтобы кто-либо мешал этой жизненно важной деятельности.

Анализируя случаи болезненного, неверного, непартийного восприятия критики, приходишь к выводу, что они порождаются чаще всего непомерным самолюбием, низкой политической, нравственной и профессиональной культурой того или иного работника. Он либо не уважает людей, с которыми трудится, не верит в их знания, способности, либо просто находится не на своем месте, равнодушен к делу, беспокоится только о своем служебном положении и личном авторитете, хотя именно этим больше всего и подрывает его. Атмосфера спокойной, уверенной работы, доверия к кадрам, утвердившаяся в нашем обществе, видимо, порождает у некоторых руководителей чувство бесконтрольности, непогрешимости, желание ничего не менять в установившемся порядке своей жизни и труда. На такой основе чаще всего и возникают косность, рутина, отсутствие и неприятие чьей-либо инициативы. А кое-кто, наверное, думает, что если возглавляемое им предприятие, учреждение, ведомство добилось заметных успехов, то тем самым он поставлен вне критики и любое замечание снизу в его адрес воспринимает как величайшую несправедливость.

Хотелось бы напомнить таким товарищам: у нас никто не может быть вне критики масс и не вправе отождествлять собственный престиж, престиж предприятия, ведомства, района, области с престижем общества, государства. Никто не вправе пренебречь мнением человека труда — полновластного и единственного хозяина страны. Мы делали и будем делать все для того, чтобы та благоприятная обстановка, в которой трудящиеся проявляют себя как подлинно государственные люди, была органично присуща жизни нашего общества на всех его уровнях и во всех звеньях.

Партия кровно заинтересована в том, чтобы коммунисты, все советские люди активно и умело пользовались оружием критики. Конечно, оружие это острое, с ним следует обращаться осторожно, соединяя требовательность с доброжелательностью, с уважением к личности, ее достоинству. Критика в нашем понимании — это проявление подлинного товарищества. Ее цель — поправить человека, а не сломать, не унизить, помочь ему раскрыть лучшее в себе.

Пожалуй, каждый знает по опыту, что критика, ведущаяся в деловом, товарищеском тоне, способствует ее правильному восприятию. Напротив, критика хлесткая, проработочная, с наклеиванием ярлыков мешает сосредоточиться на существе вопроса, затрудняет взаимопонимание. Она может посеять семена подозрительности, отравить отношения между людьми. Резкость характеристик, выражающая просто желание выругать, разнести, снижает ценность критики, ее общественное звучание и нередко свидетельствует о неспособности человека понимать критику иначе, как перенося ее на личную почву. Партийным комитетам необходимо вовремя и решительно поправлять тех, кто склонен использовать критику — оружие общественное — не в интересах общества, а для сведения личных счетов за «обиды», нанесенные справедливыми замечаниями. В то же время выдержанный товарищеский характер нашей критики не должен истолковываться как благодушная снисходительность, послабление нерадивым работникам, расцениваться так, словно бы реагировать на замечания, оперативно устранять недостатки и их причины вовсе не обязательно.

Строительство коммунизма ведется отнюдь не в стерильной общественной атмосфере, не требующей напряжения нервов и страстей. Коммунистам не пристало сглаживать острые углы. В иных обстоятельствах без резкой постановки вопроса оставалась бы в тени его суть. Это обязывает называть вещи их настоящим именем, высказываться со всей прямотой и определенностью.

В первую очередь это относится к боевой партийной публицистике. Журналисты не имеют права говорить о безобразиях, вызывающих у советских людей бурный протест, холодным языком бесстрастных регистраторов. Надо изгонять из наших газет, журналов, радио- и те­лепередач однообразие, серость, словесную трескотню, всемерно поднимать их боевой дух, пресекать попытки отвода критики на основании «недопустимого» тона. За слезными жалобами иных опровергателей на резкость тона, полемические «излишества» и т. п., как правило, скрывается отсутствие возражений по существу.

В критике для нас главное — правда. Вот почему печать, радио, телевидение, раскрывая исторические свершения нашего народа, настойчиво пропагандируя передовой опыт, ни в коем случае не могут уходить от освещения и анализа с партийных позиций имеющихся недостатков и трудностей, даже если они и носят преходящий характер. Трудящиеся должны хорошо знать их, знать, чтобы успешно преодолевать.

Особая задача прессы — добиваться действенности своих критических выступлений, действенности подлинной, а не мнимой, бюрократической. Мерой эффективности критического выступления следует считать не формальный ответ критикуемых учреждений и лиц — такие ответы иногда являются своего рода отписками, формой зажима критики или ухода от нее. Важно и нужно другое: улучшение дела, если оно ведется неправильно раскрытие причин недостатков, выработка конкретной программы их преодоления.

Хорошие примеры борьбы за такую действенность дают боевой орган ЦК нашей партии — «Правда», другие партийные издания. Заслуживает внимания и поддержки многолетний опыт деловых совместных обсуждений «Литературной газетой» и рядом министерств выступлений и писем трудящихся по вопросам, требующим решений директивных органов.

Мы, конечно, не закрываем глаза нa то, что противники социализма, враги КПСС пытаются использовать нашу самокритику, чтобы клеветать на социалистический строй. С этой целью они подхватывают ошибки и недостатки, которые мы сами выявляем, о которых открыто говорим, и стремятся раздувать их до огромных размеров.

Наскоки недоброжелателей, пытающихся погреть руки на нашей самокритике, не заставят коммунистов отказаться от нее себе во вред. Любые ссылки — а их порою приходится слышать — на то, что она, мол, дает козыри в руки врагов, «льет воду на их мельницу», наносит де урон нашему престижу, мы отвергаем как совершенно неосновательные. Именно такую позицию Маркс, Энгельс и Ленин считали правильной.

Вспомним историю программной для всех коммунистов работы Маркса «Критика Готской программы». Ее публикация, писал Энгельс, есть беспощадная самокритика. Она произвела на противников марксизма ошеломляющее впечатление. Появление этого важнейшего документа в официальном партийном органе, подчеркивал Энгельс, отвечая тем, кто заявлял, что это будет использовано врагами рабочего класса, «притупляет жало выступлений наших противников и дает возможность сказать: смотрите, как мы сами себя критикуем, мы — единственная партия, которая можетсебе это позволить; попробуйте-ка последовать нашему примеру!» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 38, стр. 17).

В. И. Ленин советовал не придавать важного значения недобросовестным кривотолкам противников, не смущаться их щипками, а продолжать, вопреки им, свою работу самокритики и беспощадного разоблачения собственных минусов. Мы не позволим, говорил он, запугать нас тем, что противники радуются нашим промахам.

Наши гуманные идеалы, величие решаемых партией и народом задач, сама природа социалистической демократии требуют, чтобы животворный дух ленинской критики и самокритики присутствовал повсеместно и постоянно. Ленинское отношение к недостаткам и упущениям для нас, коммунистов, всегда было и остается подлинной наукой побеждать все и всякие трудности. Нас поддерживает и укрепляет ленинский завет: «Не бояться признавать своих ошибок, не бояться многократного, повторного труда исправления их — и мы будем на самой вершине» (Полн. собр. соч., т. 44, стр. 423). Ничто не может заставить нас ни на шаг отступить от партийной принципиальности, от серьезного, делового и откровенного обсуждения сложных проблем в духе традиций и норм большевизма. Ничто не может ослабить нашу решимость, опираясь на народную инициативу, на общественное мнение трудящихся, их энергию и волю к действию, устранять помехи, добиваться новых побед на всех фронтах коммунистического созидания.

* * *

Как видите, вопрос «о разработке целого комплекса мер, нового подхода к руководству народным хозяйством, требующего существенной перестройки механизма управления», ставился партийными журналистами еще за шесть лет до появления горбачевской карикатуры на нее. Уже тогда проводилась тщательная работа по определению стратегических и тактических задач дальнейшего построения социалистического общества. Те задачи, решение которых откладывал Брежнев, нашли своё, в известной мере новаторское, отражение в документах его преемников Ю.В. Андропова и К.У. Черненко. Этим деятелям, уже пожилым, изношенным и нездоровым, не дано было длительный период исполнять свои высокие обязанности и проявить в полной мере свои способности. Они ушли из жизни, подарив власть на редкость бездарной и бесчестной персоне. Крах величайшей державы мира, превращение в руины её уникальных завоеваний ХХ века – Революции и Победы, коварная «возвратная» экспроприация трудящихся масс, в которой проявили заинтересованность не столь многочисленные, сколь крикливые «пустоплясы», совершились в кратчайшие исторические сроки. России была уготована судьба Коняги, околевающего на краю собственной пашни...

К середине 1980-х годов – а именно это время имеется в виду – советское общество кричаще нуждалось в изживании остаточных классовых различий. Эта спокойная констатация, как еще недавно говорили бы, «в духе застоя» может быть заменена другим равнозначным, но драматичным выражением. То, что здесь названо «остаточными классовыми различиями», под «дреманным оком» Леонида Ильича стараниями «теневиков» уже приобрело себе значительную жизненную силу и выглядело как становление заново (реставрация), как казалось, исчезнувшего класса буржуазии, которая неизбежно стала бы по истечении какого-то периода претендовать на власть. Ленин, как мы знаем, видел эту возможность на расстоянии семи десятилетий, и немногие его ученики сумели включить тезис о необходимости завершения перехода к бесклассовому обществу трудящихся в новую редакцию Программы КПСС лишь к 1984 году. Но время было уже упущено. Парадокс, но и генсеку ЦК, и избравшему его Центральному Комитету, и партии в тогдашнем состоянии, до которого её довели в целом, эта идея была уже чужда, а сама 19-миллионная КПСС со своего XXVIII съезда (1990) уподобилась глыбе холодца, который никаким гвоздём к стенке не прибьешь...

Советское общество 80-х годов встало перед необходимостью новой индустриализации, начиная с ликвидации элементов технологической отсталости, в первую очередь резкого сокращения сектора неквалифицированного ручного труда, и кончая развитием электроники и нанотехнологий. По словам С.С. Губанова, «неоиндустриализация производительных сил связана с их компьютеризацией или автоматизацией. Она составляет генеральную тенденцию современности... Подобно электрификации, неоиндустриализация есть объективная и общая закономерность. Реальное развитие России тоже требует «цифровой» индустриализации, крупномасштабной автоматизации народного хозяйства». Продолжая анализ, в котором сквозит понимание утраты нашим Отечеством ряда существенных позиций в последнем 20-летии, общесоюзной кооперации и общенародной собственности, Губанов утверждает: «У неоиндустриализации есть своя движущая сила, воплощённая в транснациональных корпорациях (ТНК) с вертикально интегрированным строением собственности, производительного капитала, инновационно ориентированных технологических цепочек». Отсюда важность изменения «отношения власти, во-первых, к вертикальной интеграции народного хозяйства, во-вторых, к национализации стратегических высот экономики, или стратегической национализации» (Российская Федерация сегодня. 2009. №6. С.25). Требуется, увы, повторение пройденного, повторение обобществления, очевидно, не буквальное, а новаторское, - в этом и противоречивость, и трудность, и творческая увлекательность задачи.

Основной технологической и организационно-технической базой завершения переходного периода от капитализма к социализму и его раннего этапа (до Чубайса) объективно являлась Единая энергетическая система страны. На очереди дня стояла экологизация добычи и применения энергии, что при колоссальных нефте-газовых запасах обеспечивало бы СССР возможности демонстрировать несравненные преимущества социализма на его более высокой ступени. Использование ветровой, термальной, приливной энергии сулило развертывание совершенно безопасных и безвредных производств, но особый выигрыш могло дать всестороннее внедрение в народном хозяйстве и в быту универсальной солнечной энергии. Не примитивная в сущности торговля газом и нефтью или строительство атомных электростанций, а «солнцефикация» производства и внепроизводственных сфер жизни сулила действительную перспективу. Тут не грех было бы и Ленина подредактировать. Исходя из научных данных своего времени, он дал емкую формулу: коммунизм есть Советская власть плюс электрификация страны. Есть основание продолжить его работу и уточнить этот тезис: научно оптимизируемая общественная система и Советская власть работников производительного труда плюс солнцефикация энергетики общества. Расхождения здесь с Лениным нет. Есть только модернизация его формулы. Замена категории «коммунизм» её синонимом делается не из принципиальных соображений, а для вздрагивающих интеллигентов, отказывающихся понимать кардинальную направленность общественного развития. А разве не понимание этой направленности должно быть сердцевиной национальной идеи?

С чем не справился советский социализм, так это с решением проблемы меняющегося соотношения производительной силы и потребительной силы общества, насчет чего подсказка содержалась уже в работе 25-летнего Энгельса «Наброски к критике политической экономии» (см. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 560-562). Наш уважаемый Госплан с годами, похоже, утратил даже исходную ленинскую «азбуку» ГОЭЛРО – планирование двоякого рода – и в рублях и в потребительских единицах. При постоянных повторах клятв «для человека, во имя человека», звучавших с партийных и государственных трибун, при наличии соответственных научных разработок, наши плановики так и не доросли до понимания того, что базовым материалом их работы должен быть тщательно отслеживаемый, просчитываемый по основным, отнюдь не случайным параметрам «потребностный» портрет общества. Это прямо вытекало из основного экономического закона социализма, но, увы, не исполнялось. Храню благодарную память о госплановце Гелии Павлове, который, будучи моим единомышленником, прекрасно понимал необходимость приоритета потребительной стоимости перед стоимостью в социалистическом хозяйстве. Исторически конкретные потребности, за которыми видится современный человек–труженик, а не абстрактная выгода, за которой часто прячется алчность паразита, потребности от элементарных условий существования до высших проявлений творческой натуры, лимитируемые наличными ресурсами и производственными мощностями страны, их учет и удовлетворение, - вот что должно было наконец встать в центр внимания и КПСС и Советского государства в 80-х годах. В ЦК до Горбачева это понимали, но все смела бойкая демагогия об «ускорении», «гласности», «плюрализме», «новом мышлении» и прочих пустышках, направленных на дебилизацию населения. Оглупление было умно организовано. Укрепление позиций глупости произошло, когда «реформаторы» осмелели и добились неуставного устранения из ЦК и ЦРК наиболее опытной, знающей и совестливой сотни их членов. Знание было уволено. Что оставлено, ныне всем известно...

Несомненно, данная публикация носит архивный характер. Она не является отрывком из мемуаров, которые писать я не собираюсь. Интерес к ней могут проявить историки, исследующие перипетии «застоя», и, пожалуй, этики, изучающие эволюцию нравов в период, предшествующий пресловутой «перестройке» и буржуазно-бюрократической контрреволюции второй половины 1980-х – начала 1990-х годов. Если будет хотя бы так, и на том спасибо.