Вахтовый ад

Дина Карпицкая

Справка: "бесправный" сталинский колхозник Саратовской области за первое полугодие 1941 года отработал в колхозе и МТС в среднем: мужчина – 84 рабочих дня, женщина - 40 дней. Не отходя от дома, от своего хозяйства, от родной речки и березовой рощи.

Жители глубинки в Москве трудятся по 12 часов в сутки, без выходных и с 13-минутным обеденным перерывом

Попасть на собеседование в широко известное в российских регионах кадровое агентство, как оказалось, раз плюнуть. Достаточно позвонить по бесплатному многоканальному номеру или отправить СМС с запросом «позвони мне». Заботливые сотрудники тут же перезвонят куда надо.

— Здравствуйте, — бодро спрашиваю я, — есть у вас вакансии с проживанием?

— Да, конечно! — отвечает голос в трубке. — Гражданство у вас РФ? Татуировки, судимости, проблемы со здоровьем есть?

Гражданство есть, всего остального нет, хотя непонятно, зачем им знать про мои татуировки. Но никаких других вопросов не последовало. Телефонный рекрутер сразу перешел к делу:

— У нас вахтовый метод — заезжаете на 45 или 60 смен. Оплата — 80 рублей в час, смены по 12 часов, но оплата идет только за 11, так как часовой обеденный перерыв. Выходной раз в неделю, по желанию можете его не брать и раньше уехать домой. За питание и проживание платите 120 рублей в сутки. Если все устраивает, ждем вас до 18.00. При заселении нужно иметь свое постельное белье, чашку, ложку, тарелку и одноразовый контейнер.

Получается, меня заочно уже взяли... Собираю небольшую сумку со всем необходимым и отправляюсь на оформление.

* * *

В офисе все стены увешаны красочными плакатами. На них молодые красивые люди с белозубыми улыбками и заманчивые лозунги о карьерном росте, достойной зарплате, гибком графике. Тут же на небольшом стенде фото общежития (чистые светлые комнаты с тумбочками и двухъярусными кроватями), сотрудников в униформе у станков, на складах и за кассами. Еще чуть дальше — информация о том, как отличить поддельный паспорт от настоящего…

Приезжие курские мужики, внешне разительно отличающиеся от образов с плакатов, заполняют анкеты о приеме на работу. Их приехала в Москву целая толпа в битком набитом автобусе. А дальше кому как повезет: кто-то отправится в Можайск на завод корейской бытовой техники, кто-то грузчиком в гипермаркет или сборщиком мебели в шведский концерн. Есть среди соискателей и семейные пары, которые, естественно, просят не разделять их и по возможности заселить в одну комнату.

— У нас так не принято, даже людей в официальном браке селим отдельно. Соберите все паспорта и дайте мне, — объявляет девушка — оформитель документов. — Не волнуйтесь, мы их у себя не оставим. Я только ксерокопии сниму.

Берут буквально всех подряд и в тот же день. Никаких собеседований — складывается впечатление, что работодатели больше заинтересованы в работнике, чем наоборот. Мне предложили должность кассира (хорошо ли я умею считать, никто не поинтересовался). Кассиру требовалась только медицинская книжка, которой у меня, естественно, не было.

— Мы поможем в оформлении медкнижки, а за эти услуги вычтем из заработной платы 1900 рублей, — успокоила девушка. — Оформление займет 10 минут. Прямо сейчас поезжайте в наш медцентр. Давайте быстренько документы заполняйте — и туда. И имейте в виду, что у нас сейчас на кассиров действует новогодняя акция: если останетесь на все праздники (на 60 суток, а не на 45), то оплата повышается до 90 рублей в час!

Оказывается, акции в магазинах есть не только на товары, но и на людей!

— А мне не полагается повышенная зарплата, если я второй раз уже на вахту на завод еду? — услышав наш разговор, спрашивает один из курских. Позже я подсела к нему и поинтересовалась, что да как у него было в прошлый раз. Оказалось, Алексей год назад отработал 30 смен на конвейере по сборке телевизоров.

— Устаешь, конечно, первую неделю адски. И ноги сильно болят, по 12 часов же стоишь у станка. Но потом ничего, привыкаешь. Бывало, и по 16 часов приходилось работать. Правда, такие тяжелые смены компенсировались — следующий день был всего 8 часов. А на обед выделяется всего 13 минут...

Алексей рассказал, что те, у кого не очень крепкое здоровье, не выдерживают «адского» графика. Очень тяжело на заводах приходится и женщинам:

— Одна несколько раз прямо у ленты падала в обморок. У другой ноги под вечер страшно отекали. Короче, по приезде в общагу все в лежку лежали. Ту, которая с обмороками, недельки через две выгнали, потому как работник из нее никакой. Выплатили три тысячи — и домой. Но это еще хорошо, если бы она сама решила уволиться, то и того бы не получила.

На вопрос про зарплату он лишь махнул рукой:

— Конечно, обманывают! Но у нас в деревне вообще работы никакой, а так хоть тысяч десять к Новому году привезу детям на конфеты... У них тут очень популярны штрафы, или, как они их называют, «демпирование». У нас бригадир был злющий как черт. Не туда посмотрел — 500 рублей, не там покурил — опять 500. На зарядку опоздал — 1000.

— Какую еще зарядку?!

— На корейских заводах каждый день в 6.45 зарядка и перекличка. На других объектах, говорят, нет.

* * *

Мне выдали для заполнения стандартный комплект документов. Трудовой договор — в единственном экземпляре и должен быть заполнен только с моей стороны. Я поинтересовалась, выдадут ли мне на руки второй такой же договор, с подписью руководителя.

— Нет, у нас так не положено!

Зато положены обязательные к заполнению заявления на увольнение по собственному желанию с открытой датой, доверенность на некую гражданку, которой я разрешаю получение моей персональной зарплатной банковской карты, инструкция по технике безопасности, в которой всю ответственность за свое здоровье я беру на себя.

— Ого, так у вас московская прописка? — блондинка, принимающая документы, с подозрением посмотрела на меня. — А зачем вам тогда общежитие?

Мне пришлось поведать заранее подготовленную историю про мужа-зэка, злую пьющую свекровь и изгнание меня из дома.

— Ну как хотите, девушка, — вздохнула она. — Но учтите, там по 12 человек в комнате.

* * *

На выходе из офиса пожилая женщина, явно уже пенсионерка, просит показать ей, как дойти до метро. По дороге Наталья Федоровна рассказывает, что она из Башкирии. Сын в армии, дочка ребенка родила, муж ее бросил, а деньги на ребенка нужны. Работы в их малюсеньком городке после закрытия нефтеперерабатывающих предприятий вообще никакой.

— Дочка, конечно, сама порывалась ехать, но я ее не пустила. Пускай с ребеночком занимается. Я уж как-нибудь справлюсь.

Наталью Федоровну отправляют на конфетную фабрику:

— Там, говорят, не очень тяжелая работа: шоколадные яйца игрушками укомплектовывать...

Забегая вперед, скажу, что она не выдержала там и недели. Стало плохо с сердцем, и бабушка уехала домой, не получив ни копейки денег.

* * *

Медицинское обследование я прошла молниеносно. И, несмотря на то что анализы и вообще сама книжка должны были быть готовы не раньше чем через неделю, к работе я должна приступать уже завтра. А сегодня — с вещами в общежитие. Туда, по заверениям девушки из офиса, я могла заселиться вплоть до 23.00.

Меня определили в общежитие в Подрезкове. На подмосковной станции вышла в полной темноте. Кругом стройка, на улице ни души, грязь. Внешний вид общежития напомнил зону: двухметровый забор с колючей проволокой, КПП. Вход и выход строго по пропускам. Охранники беспардонно досматривают сумки: ищут строго запрещенные алкоголь и электрочайники.

Возле комнаты коменданта (она же кассир, она же как цербер кричит на всех не переставая) толпа измученных людей с пепельными лицами — у каждого к ней имелись свои, самые разные вопросы. Я заняла очередь, чтобы заселиться, и пошла ознакомиться с обстановкой.

Везде, буквально на каждом столбе, объявления: «Уважаемые сотрудники, если вы не будете выполнять указания администрации, то на вас будет наложено демпирование» (курение в неположенном месте — штраф 500 руб.; за возвращение в общежитие после отбоя (23.00) — 300 руб.; появление с запахом алкоголя — от 1500 до 3000 руб., вынос еды из столовой — 300; опоздание на автобус — 500). Кроме этого есть мелкие нарушения, которые тоже оцениваются в 500 рублей: кидать бумагу в унитаз, громко разговаривать после 23.00, входить к администратору без стука. Кое-где развешаны предупреждения типа «Не давайте никому в долг, даже сотрудникам администрации», «Не требуйте аванс слишком часто» и пр.

На каком именно объекте и кем ты будешь работать, решают не при собеседовании в офисе, а уже здесь, в общаге.

— Я ехала на завод фасовщицей, — рассказывает стоящая в очереди Ирина из Саратовской области, — а оказалась уборщицей на конфетной фабрике. В выходные нас еще отправляют в гипермаркеты — помогать людям покупки упаковывать возле касс. И зарплата гораздо ниже, чем обещали: говорили 80 рублей в час, а рассчитывают по 60. Но я об этом узнала только через неделю работы. Хотела было уволиться. Пришла расчет получить, а мне сказали, что не положены еще мне деньги, так как медкнижку и форму даже не отработала. А у меня к тому моменту даже денег на обратный билет не было... Вот и осталась. Главное, чтобы вообще заплатили, а то тут всякие бывают случаи...

Полушепотом женщины мне рассказали, что кассирам на прошлой неделе перечислили по три тысячи, остальное все повычитали за недостачи и прочее. Они просто со слезами на глазах уезжали, многим едва-едва хватило на билет на поезд. Штрафуют жестоко, а могут даже выгнать на улицу со всеми вещами прямо посреди ночи.

— Был тут один мужичок, из-под Саратова, кажется. Пару недель он держался, а потом с мужиками выпил вечером у магазина, — вздыхает Марина из Соликамска. — И вот он такой «нарядный» приплелся к КПП. Охранники его даже внутрь не пустили, просто вынесли вещи, и все. Он на соседней стройке ночевал, все пытался хоть какой-то расчет получить, просил у всех в долг. Никто ему не давал, у самих-то нет. Еду только выносили втихаря. Так он через неделю взял и выпрыгнул на этой стройке из окна...

* * *

Комендантша Женя тыкает всем без исключения:

— Че ты прешься без очереди! Не видишь, я занята! — кричит она на женщину, заглянувшую спросить про аванс. — Как деньги получить — на стенде написано! По-русски умеешь читать?!

Женщина ошарашенно вышла за дверь. Она-то по-русски читать явно умеет — в отличие от Зульфии в цветастом халате, которая даже говорит на нем с трудом. На нее-то как раз крики комендантши не действуют.

— Внесить мой табличка к компьютер, — повторяет Зульфия, тыкая бейджиком в лицо администраторши. И как ей ни объясняли, она не понимает, что этого делать не надо, ее данные и так есть в базе данных.

...Заселили меня быстро. Комендантша коротенько объяснила правила, выдала фирменную рубашку, шейный платок кассира и проводила до комнаты. Туалет и душ оказался один на все три этажа. Сама комната — крошечная, метров 12, заставлена двухъярусными кроватями, рассчитана на 12 человек. Мне досталось спальное место на втором ярусе с вонючим пыльным матрасом и половина тумбочки (вторую половину занимала моя соседка). Облезлые стены, под потолком тусклая «лампочка Ильича». Небольшое свободное место сплошь завалено вещами, протискиваться среди них удается с трудом.

Мои соседки — женщины за 45, все работают фасовщицами на фабрике. Видно, что очень уставшие, даже говорить сил нет — в комнате тишина.

Подошло время ужина, и мы отправились в столовую. Ужин оказался нормальным — пшенка с курицей и сладкий компот. Но есть я все равно не смогла — аппетит перебило объявление у рукомойника: «Хватить мыть ноги здесь, в раковине, для этого есть душ!».

Пайки на работу выдают здесь же — только по утрам.

— Если у тебя своя тара для еды есть, то и на работу дадут хорошую порцию, — предупреждает соседка. — А ихние контейнеры очень маленькие... Ну ладно, я спать, а то завтра опять вставать в четыре.

— А зачем так рано?

— Так наша фабрика на другом конце города находится, где-то в Люблине. Пробки…

Оказывается, несчастные сотрудники примерно по пять часов в день проводят в пути. Каково это, мне пришлось испытать уже утром, потому что ближе к отбою выяснилось, что меня распределили на работу в торговый центр аж в Марфине. Я подошла к комендантше и спросила, можно ли меня распределить в такой же гипермаркет в Химках, все-таки это ближе.

— Ты че, самая умная, что ли? — изумилась она такой наглости.

После ужина все мои сожительницы рухнули спать. Мой выезд был назначен на 6.30. До этого, как предупредили меня соседки, еще надо было выстоять очередь к умывальнику и позавтракать.

* * *

Более ужасного утра в моей жизни, пожалуй, не было никогда. Кругом ходили самые настоящие зомби. Соседка по комнате, как Робинзон Крузо, едва проснувшись, нарисовала еще одну палочку на стене — 24-ю. Как она, зрелая женщина, вообще выдержала в этой тюрьме 24 дня? Повара в столовой хамски покрикивали на сонных работников. Подгоняющие всех бригадиры тоже особо не церемонились.

У автобуса всех выстроили в ряд и устроили перекличку. Зарядки, слава богу, не было. Сидячих мест хватило далеко не на всех. Я уступила свое кресло пожилой женщине. Туда доехали чуть больше чем за час, что очень обрадовало моих спутников: «Обычно бывает гораздо дольше!».

Два дня мне предстояло обучаться искусству работы кассира у уже опытной Евгении Сергеевны из-под Чебоксар. Утром людей в торговом зале практически не было, и мы смогли поболтать о жизни.

— Ну как вам тут работается? — спрашиваю у своего мастера.

— Сложно, но можно. Больше всего я мечтаю выспаться. Дорога до общежития много времени занимает. Уезжаю около семи, а возвращаюсь уже после 23. Ни помыться толком, ни постирать. Все время очередь. Я иногда приезжаю и падаю спать сразу (без ужина и всяких других процедур). Потом встаю часа в два ночи и в полной темноте иду в душ. Только в это время очереди, кажется, нет.

— Вчера вечером в душе не было никого, — удивляюсь я.

— Это потому, что воду горячую опять отключили. В Подрезкове это часто. По три дня ее нет.

Евгении 40 лет. На вахте она уже в третий раз.

— Здесь тем, кто реально вкалывает, без стонов и жалоб, можно все же заработать. Я у них тут на хорошем счету, поэтому зарплата у меня за 45-дневную вахту в этот третий приезд уже около 30 тысяч обещает быть. Я даже остаться хочу еще на пару недель. И уже к Новому году с деньгами домой. Мне газ надо к своей избушке подвести. А у себя в родной деревне в продуктовом магазине работала за 7000 руб. Была и продавцом, и грузчиком, и уборщицей, и товар принимала-раскладывала. Но, знаешь, дома все-таки лучше…

Самое главное правило кассира, которое я усвоила за все обучение, — с персональной коробки с деньгами глаз не спускай. А то не только не заработаешь, а еще и должна будешь по гроб жизни. Свои же своих пытаются обокрасть!

...После обеда количество покупателей стало расти. У касс образовались очереди. Особенно у моей. Приноровиться быстро рассчитывать клиентов не так-то просто, того и гляди что-нибудь ненароком пропустишь или же, наоборот, пробьешь два раза. За такие огрехи, а также за слишком медленное обслуживание грозит штраф. Тем более что пристальная бригадирша буквально глаз с новеньких не сводит. Ближе к вечеру у меня уже в глазах двоилось от бесконечных палок колбасы, чая, мяса, сосисок, полотенец и прочего ширпотреба. Обсчитаться при таком замотанном состоянии — раз плюнуть. Я уже начала тихо ненавидеть и покупателей, и их непомерные потребительские способности. Грела одна мысль: завтра меня здесь уже не будет...

Как в таком ритме можно отработать два месяца, в голове вообще не укладывалось.

* * *

Потолкавшись весь день в магазине и пообщавшись с местным народом, я поняла, что те, кто работает здесь через рекрутинговое агентство, считаются как бы низшим классом. Сотрудники, устроившиеся напрямую, получают за смену в два раза больше. Но этим счастливчикам удается как-то самим устраиваться с жильем...

Но самое страшное — все эти люди просто ненавидят нас, москвичей. Еще бы, как еще можно относиться к человеку, который за один приход в магазин тратит половину твоей месячной зарплаты, добытой адским трудом в жутких условиях!

— Ну как же можно столько ЖРАТЬ? Москвичи совсем ЗАЖРАЛИСЬ, — часто бормочут несчастные мерчендайзеры, полотеры и кассиры.

И, честно сказать, я их понимаю. Приехав сюда от нищеты, безработицы, бросив семьи и детей, они попадают на настоящий праздник жизни. Но они на нем — совсем чужие.