Дошли до точки невозврата
Сергей Евгеньевич РУКШИН
Нашего собеседника журналисты обычно терзают вопросами про Григория
Перельмана и Станислава Смирнова – как он умудрился взрастить двух филдсовских
лауреатов (такого никому в мире не удавалось) или как его ученики завоевали
больше 80 медалей международных олимпиад, причем более 40 – золотые (непобитый
в мире рекорд).
Но мы с Сергеем Евгеньевичем, заслуженным учителем России,
доцентом РГПУ им. Герцена, заместителем директора физико-математического лицея
№ 239, автором более ста научных работ по педагогике, математике, техническим
наукам, создателем и руководителем городского Центра для одаренных школьников,
говорили о другом.
В августе Сергей Евгеньевич был избран в новый состав
Общественного совета Минобрнауки РФ.
Соответственно, должен быть причастен к обсуждениям «наверху»
проекта нового многострадального закона об образовании.
– Сергей Евгеньевич, в Госдуме идет во втором чтении обсуждение
нового закона об образовании...
– Мы отметили десятилетие реформ в образовании. А сейчас входим в
трагический виток, вот-вот минуем точку невозврата. В 1983 году
президент Рейган сказал в своем докладе о состоянии образования в США так:
«Если бы хоть одно иностранное государство предприняло попытку навязать нам ту
убогую систему образования, которая у нас предлагается, мы должны были бы
расценить это как объявление войны».
Эти слова гораздо лучше подходят сейчас нам. Происходит это
отчасти из-за того, что право определять направление реформ в образовании
монополизировала каста «знающих, как надо»: большинство документов
разрабатывают узкий круг людей, связанных с Высшей школой экономики,
возглавляемой ректором Ярославом Кузьминовым. Я терпеть не могу
конспирологические теории, но не могу не замечать, что один из основных
разработчиков реформ, сотрудник ВШЭ, является представителем Всемирного банка
по вопросам образования в РФ. А в 2005 году я был в США на международном
семинаре и там встретился с Элен Вулфенсон, женой бывшего президента Всемирного
банка. И она сказала: «По нашему мнению, Россия недостаточно богата, чтобы
позволить себе хорошую и широкодоступную систему образования». Неужели мы
должны руководствоваться мнением именно этих людей о том, какая система
образования нужна нашей стране?
Когда люди, напрямую ассоциированные с Всемирным банком,
разрабатывают и хвалят реформы, впору вспомнить Уинстона Черчилля: если ваши
политические противники хвалят вас, задумайтесь, на правильном ли вы пути.
Фактически никто из профессионалов в области образования не имеет
права голоса не только при написании судьбоносных для страны документов, но
даже при их обсуждении.
– Ну вот! Совет же специально собирали...
– Да, по постановлению правительства, все федеральные и
государственные законопроекты, целевые программы, финансируемые из бюджета,
должны иметь экспертные заключения общественных советов при министерствах.
Но то, что получается, называется «прямой конфликт интересов».
Группу реформаторов возглавляет Ярослав Кузьминов, а решения и документы,
которые пишет его команда, должны проходить экспертизу в Общественной палате
РФ, где в комиссии по образованию председательствует ... все тот же Кузьминов.
То есть, с одной стороны, он руководит созданием этих реформаций, с другой –
одобряет их от имени общественности. Как у Твардовского в поэме «Теркин на том
свете»: «Это вроде как машина «скорой помощи» идет: сама режет, сама давит,
сама помощь подает».
Есть еще один фильтр – Общественный совет при Минобрнауки, в
который я и вхожу. Однако из документов, которые сейчас проходят обсуждение в
Госдуме, ни один не имеет визы Общественного совета. Мы не обсуждали ни закон
об образовании, ни судьбоносную программу развития образования в РФ до 2020
года, причем суммы, которые пойдут на эту программу, сопоставимы с военным
бюджетом.
– А что ж вы не обсуждали?
– Не обсуждали потому, что Общественный совет заседает по
повестке, а повесткой нам норовят дать что-нибудь совершенно не первоочередное.
А история с Программой развития образования до 2020 года вообще
анекдотична: в понедельник в девять вечера члены совета получили документ в 300
страниц, заключение на который предлагалось дать, не собираясь и не обсуждая, к
утру среды... Большинство членов совета отказались давать это заключение. Тогда
министр внес программу без визы Общественного совета – и правительство приняло.
– Вы говорите: «направления реформ». Какие направления вас
особенно нервируют?
– Первое. В их основании совершенно ложная посылка о том, что мы
развиваем сферу образовательных услуг. Ставим образование в положение бедной
замученной женщины легкого поведения, которая вынуждена навязывать свои услуги,
чтобы как-то заработать на жизнь.
Образование – это категорически не услуга. Это системообразующий
институт нации и государства. Гражданами России нас делает образование и
воспитание, а не купленные услуги. Когда-то Бисмарк сказал, что франко-прусскую
войну выиграл не прусский солдат, а прусский учитель, воспитавший прусского
офицера, фельдфебеля, инженера и солдата.
Вопросы образования – это вопросы национальной безопасности. Путин поставил задачу:
создать новую инновационную экономику. Но кто ее будет создавать? У нас растет
количество техногенных катастроф, рушатся мосты, разрушаются электростанции,
спутник «Фобос-грунт» не на грунте Марса, а на грунте Мирового океана.
Это связано с тем, что у нас недостаточно высококвалифицированных
научно-технических кадров. Во многих отраслях опытным разработчикам больше 60
лет, а следующее поколение – мальчики 20 – 30 лет. Вместо серьезной работы в
этом направлении мы учреждаем кафедры теологии в МИФИ и собираемся кропить
ядерные реакторы святой водой.
Второе. Мы совершаем трагическую ошибку, говоря, что образование
должно давать не знания, а компетенции, благодаря которым специалист будет
знать, где нужные знания взять. Госпожа Простакова из фонвизинского «Недоросля»
с ее «географию пусть извозчики знают» как раз обладала компетенциями: знала,
где находятся нужные ей знания – у извозчика. А теперь представьте себе
дежурного на атомной станции, который не обладает нужным знанием, а просто
знает, где его взять. Или хирург у операционного стола, на котором лежит ваш
ребенок!
Не будет у него на это времени! Компетенции – это всего лишь дополнение к
профессиональным знаниям и навыкам.
Третье. В новый закон мы вбиваем гвоздями все те глупости, которые
были сделаны за 10 лет реформ. Более 60% населения не одобряют ЕГЭ, но он
входит в закон. Нам говорили, что ЕГЭ будет введен только по результатам
эксперимента, но они до сих пор не опубликованы. Заседание коллегии
министерства называлось не «анализ эксперимента по ЕГЭ», а «анализ эксперимента
по введению ЕГЭ». Непрерывная череда ежегодных скандалов, связанных с ЕГЭ, уже
набила оскомину.
Четвертое. Стандарты. Вдумайтесь: предлагается профильное обучение
в старших классах, но химия, физика и биология, необходимые в комплексе
будущему медику или металлургу, – в разных профилях. Недостающее ему придется
доучивать в вузе, и тем самым мы отсрочиваем подготовку специалистов.
Пятое. Переход на бакалавра-магистра. Бакалавр – это человек,
который владеет только основами теоретических знаний. В качестве наиболее
ядовитых последствий этих перемен сообщаю: в большом количестве педагогических
вузов страны не будет специальности «учитель» – не будет учителей математики,
физики и т. д. Будут бакалавры и магистры образования.
Шестое. Вузы. Только что прошел по стране скандал с оценкой
эффективности вузов. Но среди критериев нет ни одного, который оценивал бы
качество выпускников. Под сокращение пошли вузы, которые являются
системообразующими в регионах. Какое бы «не блестящее» образование ни давала
новокузнецкая педагогическая академия или барнаульский мединститут – именно
такие вузы обеспечивают учителями и врачами большую часть территории России. Вы
можете себе представить в отсутствие системы распределения выпускника
московского сеченовского мединститута, который поедет в глухую деревню?
И все под фальшивым лозунгом «Неужели вы хотите, чтобы вашего
ребенка лечил плохой врач или учил плохой учитель!». Прежде чем улучшать
качество образования, мы рискуем оставить без учителей и врачей большую часть
населения.
Седьмое. Наука. Совершенно не заботятся о малом наукоемком
бизнесе. Весной прошлого года была внесена веселая поправка в Налоговый кодекс:
если предприятие, на свои деньги развивающее науку, хочет получить налоговые
льготы, оно должно подать в налоговую отчет с описанием своей интеллектуальной
собственности. А налоговая имеет право передавать отчеты другим научным и
техническим организациям для экспертизы. Хочешь льготу – сливай свои ноу-хау?!
Восьмое. Развал преподавательского и учительского корпуса.
Обсуждается «стандарт учителя» – у нас что, других проблем нет, у нас огромная
очередь желающих работать учителями? Помните, у Рязанова в фильме «Гараж» был
персонаж жена Гуськова, которая постоянно стенала: «Почему опять Гуськов?!».
Проект стандарта учителя таков, что ему не может соответствовать
никто. Учитель должен не только знать педагогику, психологию, методику, но и
уметь работать с инвалидами в инклюзивном классе, с трудными подростками, с
детьми, для которых русский не родной. Кроме того, чтобы получить первую и
высшую категорию, он должен писать научные работы, учебники, защищать
диссертации, выступать на научных конференциях. Это не задача учителя! Такие,
как мой ученик и коллега директор лицея № 239 Максим Пратусевич, у которого все
это есть, – скорее исключения. Но ведь достойными учителями могут быть и
педагоги в школах на окраинах, где нет победителей международных олимпиад!
Почему прежде не введут систему аттестации чиновников Минобра?!
– Потому что «опять Гуськов».
– Систему образования с остатками независимости и с энтузиастами
хотят сделать доступной для манипулирования чиновниками. Ведь все показатели,
которыми пытаются оценивать работу учителей и вузовских преподавателей, –
сугубо формальные. Зато хороши тем, что цифирьку, не имеющую отношения к
реальной работе, чиновник может получить, не отрывая зад от кресла.
Дальше. В 2013 году исполнится 80 лет становлению в нашей стране
системы поиска особо одаренных детей. В 1933 году именно в Ленинграде была
создана система такой работы – научная станция, которая потом стала частью
Дворца пионеров. Именно в нашем городе складывались первые в стране олимпиады
по математике. Что происходит сейчас: фактически новый закон ликвидирует
систему лицеев, гимназий и спецшкол. Будет единая школа с возможностью
профильного обучения в старших классах.
Мы уничтожаем питательную среду, которая позволяла ребенку
недалеко от дома получать высококачественное и общедоступное образование. Нет у нас столько
педагогов, чтобы во всех поселках городского типа и сельских школах учили
одинаково прекрасно. У нас их с трудом хватало на тонкий слой лицеев и
гимназий. Мы, уничтожая этот слой, не просто режем курицу, которая несет
золотые яйца, мы еще и сжигаем курятники. Мы уничтожаем один из важнейших
социальных лифтов – образование! Ломоносовых не будет – не смогут оплатить
дополнительные образовательные услуги!
А в других странах одаренные дети пользуются колоссальной
поддержкой. Возьмем Китай: экономика демонстрирует невиданные темпы роста;
школьники – победители международных олимпиад в командном и личном зачете;
таланты можно набрать уже потому, что выборка огромная – можно бы почивать на
лаврах. Но нет, Китай проводит интенсивный поиск одаренных. В США крупнейшие
спонсоры работы с одаренными детьми – ФБР, Агентство по национальной
безопасности, военная академия Уэст-Пойнт, Военно-морская академия, то есть
ведущие организации в системе обеспечения национальной безопасности. А куда
смотрят наши Академия ФСБ, ФАПСИ, ракетно-космические войска? Им не нужны уже
грамотные специалисты по атомной энергетике, защите информации, запуску ракет?
Недавно состоялась демонстрация модельной методики работы с
одаренными детьми. На индивидуальную работу с такими детьми учителю выделяется
7,5 часа! В год! Что, по этим методикам будет выращен хоть один Перельман или
Смирнов? Если и да, то они получат у нас вузовское образование, которое пока
еще хорошее, и уедут в аспирантуру за рубеж. Мы на экспорт их выращиваем! У
меня есть одна забавная награда – благодарность помощника президента США по
науке и технологиям «За выдающийся вклад в выступления американских команд на
международных олимпиадах». Я не команду американскую готовил – это некоторые
мои ученики, которые эмигрировали с родителями, завоевывали медали для
американской команды. И теплые слова Билла Гейтса, сказанные мне во время его
визита в Москву в благодарность за воспитание ведущих разработчиков, которые
работают у него в США, – это ли было целью моей педагогической работы?
– Основная масса учителей понимают, что происходит?
– Они замордованы. Учитель думает, как бы набрать баллы для
аттестации – он работает с бешеной перегрузкой. Кстати, в новом законе есть
пункт: размер нагрузки на ставку определяет не закон об образовании в РФ, а
локальные акты. А если директор или муниципалитет решат, что ставка учителя должна быть 30 часов в неделю? Или 36? Мы ведь
и сейчас лукавим с учительской зарплатой: считаем не оплату одной ставки, а
начисленную зарплату, так что некоторые учителя получают «среднюю по экономике
региона» за двойную нагрузку, 36 часов в неделю.
– Хоть что-то хорошее в законопроекте есть?
– В оглавлении и преамбуле даются хорошие обещания. Но они не
могут быть выполнены теми средствами, которые есть в наличии.
И министерство изолгалось: собственное расследование Общественного
совета показало, что, с одобрения начальника одного из министерских
департаментов, в списки победителей финалов всероссийских олимпиад много лет
вносились фамилии детей, которые в них вообще не участвовали. Соответственно,
они получили денежные премии и льготы при поступлении в вуз. В обход людей,
которые годами и трудами этого права добивались! Министр публично признал, что
были приписки и незаконные предоставления льгот. Публично, перед камерой в РИА
«Новости». Но виновные не наказаны, все при своих должностях. И когда эти же
самые люди уверяют нас, что новый закон и стандарты обеспечат широкодоступное
образование высокого уровня всем школьникам, стоит ли им верить?
– И что делать?
– Если мы в виде исключения выполним этот закон (а то у нас
принято не исполнять), то надеждам России на научно-технический рывок придет
конец.
Нашему образованию и науке нужно дать передышку. Мораторий хотя бы
на два года на какие бы то ни было реформы. И произвести ревизию итогов
десятилетних реформ, без этого мы ничего не изменим.
Страшную вещь скажу. В апреле 2010 года состоялся Госсовет, по
итогам которого президент дал премьер-министру поручение создать в стране две
сети федеральных лицеев. Президентские в федеральных округах, чтобы одаренный
ребенок мог получить образование, не уезжая далеко от родителей, и сети лицеев
при ведущих вузах для особо одаренных детей, чьи выдающиеся способности
проявились в раннем возрасте. Новый закон, как видим, прямо игнорирует это
поручение. В какой стране можно внести в думу закон, который противоречит
прямому указанию президента, поручению президента и премьера и решению Госсовета?
Если бы руководство страны признало реформы в образовании ошибкой
– насколько бы оно повысило свою репутацию в родительских кругах и во всем
научно-педагогическом сообществе! Это важнейший политический шанс, который
Россия не должна упустить, – консолидация нации вокруг проблем образования и
науки для обеспечения инновационного высокотехнологичного развития страны.
– О личном: как вы живете с осознанием того, что воспитали
мирового уровня величин?
– Спокойно. Я два вечера в неделю отдаю одаренным детям и два-три
утра в неделю – воспитанию будущих учителей. Это отрезвляет. Мне 55 лет...
– ...только что исполнилось. И к тому еще 30 лет работы в
педагогическом вузе, 20 лет работы в знаменитом лицее «Два. Три. Девять».
Поздравляем.
– Да, а официальный рабочий стаж – 37 лет, но преподавать в кружке
я начал, еще когда учился в выпускном классе своей физматшколы № 30. И числился
во Дворце пионеров лаборантом, потому что преподавать можно было только с 18
лет. А первую свою лекцию о работе с одаренными детьми прочел педагогам в
институте усовершенствования учителей, когда мне было 16 лет. На объявлении
написали: «лекцию читает доцент матмеха ЛГУ С. Е. Рукшин». Я говорю: «Я не
доцент!». Через месяц исправили на «ассистент»: «Я не ассистент!». Исправили на
«аспирант»: «Да я не аспирант, я первокурсник!» Ответили: «Нет уж, пусть будет
написано «аспирант», иначе учителя нас не поймут!». Так я пять лет числился
«аспирантом», пока действительно им не стал.
Если я о чем и скорблю, то не о премиях, званиях и орденах, а об
упущенных возможностях: насколько больше я мог бы сделать, если бы у меня была
поддержка. Казалось бы, в интересах государства дать возможность мне, моим
коллегам – Игорю Рубанову в Кирове, Игорю Федоренко в Краснодаре, Леониду
Самойлову в Ульяновске, Александру Ковальджи в Москве и многим другим –
интенсивно учить людей, которые нужны государству. Готовящийся закон об
образовании этой возможности не дает.
– Сергей Евгеньевич, вы ведь еще и директор по развитию ООО
«ТВЭЛЛ», которая занимается атомной энергетикой и утилизацией опасных отходов.
Столько занятий – откуда время берете?
– Скорее надо говорить не как на все времени хватает, а как его не
хватает. Зато на все! Пара чашек крепкого чая Пу-Эр десятилетней выдержки – и
сна как не бывало!
– Как поддерживаете, так сказать, душевное равновесие? Откуда
силы? Спорт?
– Мои занятия спортом остались в юности: я кандидат в мастера
спорта по боксу, имел разряд по подводному плаванию. Сейчас скорее помогают
хобби – я слушаю классическую музыку, неплохо знаю архитектуру и скульптуру,
даже водил экскурсии по городу Осло и знаменитому парку скульптур Г. Вигеллана.
Занимаюсь переводами стихов – с английского, армянского... Даже публиковался.
Но главное: у меня счастливое хобби, совпадающее с профессией, — я учу
одаренных детей и их будущих учителей.
Источник: http://www.spbvedomosti.ru/guest.htm?id=10293947@SV_Guest |