О толерантности
в коммунистическом движении

На мутной волне горбачевской перестройки в нашу жизнь вошло такое понятие как толерантность, другими словами, терпимость к антагонистическим взглядам и суждениям. Наряду с лозунгом «больше демократии, больше социализма» советских людей со всех трибун и экранов призывали к толерантности. Т.е. мы должны были проявлять терпимость к происходящему в стране. Сняли монополию на внешнюю торговлю, а нам надо было быть толерантными к этому, приняли закон о кооперативах – тоже будь толерантен, сопи себе в две дырочки и не противься.

Людей, высказывавшихся против линии на такой «социализм», бьющих тревогу, противостоящих начальству тут же обвиняли в экстремизме, нетолерантности, будто в смертных грехах. И постепенно понятие толерантности в качестве основной социальной добродетели прочно вошло в общественное сознание и настолько там укрепилось, что четкая классовая позиция, борьба за свои права, адекватное отношение к классовым противникам стали попросту неприличны.

Поскольку коммунистическое движение развивается и существует не где-то в безвоздушном пространстве, а порождено и является частью общественной системы отношений, то всеобщая толерантность как норма общественного бытия, выгодная исключительно правящему классу, поразила и его. Однако суть коммунистического движения именно антитолерантность к существующему строю, поэтому, если коммунистическое движение толерантно к ценностям и качествам капитализма, значит, оно, может, и движение, но не коммунистическое.

Болезнь толерантности поражает сначала индивидуальное сознание, потом посредством зараженных им индивидов она корежит внутриорганизационные отношения, а потом перерастает в массовую эпидемию. Не касаясь здесь проблем индивидуального сознания, остановлюсь на внутриорганизационном, потому что сообща с этой болезнью справиться легче, если ей не потакать.

Все обычно начинается с принятия обтекаемых формулировок в уставных и программных документах организации. Делается это обычно ради привлечения каких-то «нужных» (правда, неясно кому, зачем и для чего) людей. Потом организация начинает попустительствовать этим «нужным» людям, всячески показывая им, что они могут делать все, что угодно, т.е., другими словами, не делать ничего. Партийное начальство этого почему-то активно не замечает и призывает всех остальных быть толерантными к этому, потому что с этими людьми «нам нужно работать». Правда, опять остается неясным кому, зачем и для чего?

Но нас ведь не зря на протяжении 20 лет приучали к толерантности! Мы отвыкли задавать себе эти вопросы и не привыкли во всеуслышание выступать против воли руководства. Зато мы умеем просто до некоторых пор (пока не клюнет жаренный петух) не обращать внимание на «неизвестно кому, зачем и для чего нужных людей» – ну, тусуются себе – и ладно. Но, как только мы перестаем обращать внимание на этих людей, они, обычно, с высокой трибуны начинают пороть откровенную теоретическую чушь, двигая в коммунистически настроенные массы идейки типа классового мира, исчезновения рабочего класса, защиты частной собственности, нажитой непосильным трудом, союза с какой-то канонической или не очень ветвью религии, создания межклассовой партии трудящихся и т.д. Эта чушь порется на фоне активного пропихивания самих себя в руководство и одновременного вовлечения как можно большего числа членов организации в абсолютно бесполезную для революционного дела деятельность (какие-то акцийки на 20 человек, тусняки и очень «нужные», но бесполезные встречи по препирательствам с теоретической чушью). Почему бесполезные? Потому что стройные и бесспорные аргументы диалектической логики, почему-то всегда исходящие от не наделенных негласным статусом «очень нужных» людей, объявляются тут же высшим проявлением нетолерантности и личных амбиций, а теоретическая чушь – особым мнением, имеющим право на существование. Но обычно «не нужные» люди из-за своей загруженности работой по внесению революционного сознания в пролетарские массы и на это перестают обращать вниманте.

Но толерантность очень опасная болезнь, а для революционера в особенности. Потому, что, пользуясь тем, что к ним относятся толерантно, «неизвестно кому, зачем и для чего нужные люди», уже будучи втиснутыми в руководящие структуры партии или общественной организации, начинают пропихивать свою теоретическую чушь в качестве основополагающей и определяющей общеорганизационную политическую линию. Вот тут, обычно, искренние, но толерантные революционеры спохватываются, однако, чаще всего, бывает уже поздно, потому что «неизвестно кому, зачем и для чего нужные люди» умеют виртуозно обстряпывать делишки с проведением нужных и, главное, выгодных для себя решений. А в результате получается левая организация парламентского или тусовочного толка, что абсолютно не угрожает капитализму как системе общественных отношений, а, следовательно, безопасно для буржуазии и бесполезно для пролетариата.

Ба! Так теперь становится понятно, кому, зачем и для чего нужны «неизвестно кому, зачем и для чего нужные люди», ошивающиеся в коммунистическом движении.

Потому вывод один: для того, чтоб создать действительно революционную организацию рабочего класса, необходимо объявить беспощадную войну толерантности не только к капитализму во всех его проявлениях, но и ко всем сознательным и бессознательным агентам буржуазии в левом движении.