Фридрих Энгельс. Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день

Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день

Таков был лозунг английского рабочего движения в течение последних пятидесяти лет. Он сослужил хорошую службу в период роста тред-юнионов (профсоюзов) после отмены в 1824 г. гнусных законов о союзах*; он сослужил еще лучшую службу в период славного чартистского движения, когда английские рабочие шли во главе европейского рабочего класса. Но времена меняются, и многое из того, что было желательно и необходимо пятьдесят, даже тридцать лет тому назад, — теперь устарело и было бы совершенно неуместно. Не относится ли это и к данному старому, освященному временем лозунгу?

Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день? Но что такое справедливая заработная плата и что такое справедливый рабочий день? Как определяются они теми законами, при которых живет и развивается современное общество? Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться не к науке о морали или о праве и не к сентиментальным чувствам гуманности, справедливости или хотя бы милосердия. То, что справедливо с точки зрения морали или даже права, может оказаться далеко не справедливым в социальном плане.

Социальная справедливость или несправедливость определяются лишь одной наукой, а именно наукой, которая имеет дело с материальными фактами производства и обмена — наукой политической экономии.

Что же называет политическая экономия справедливой заработной платой и справедливым рабочим днем? Просто размер заработной платы и продолжительность и интенсивность рабочего дня, которые определяются конкуренцией между предпринимателем и рабочими на вольном рынке. И что же они собой представляют, если исходить из этого определения?

Справедливая заработная плата при нормальных условиях есть та сумма, которая нужна для того, чтобы обеспечить рабочему средства существования, необходимые, соответственно уровню жизни в его положении и в данной стране, для поддержания его работоспособности и для продолжения его рода. Действительные размеры заработной платы при колебаниях производства могут быть то выше, то ниже этой суммы; но эта сумма при нормальных условиях должна оказаться средней равнодействующей всех отклонений.

Справедливый рабочий день есть та продолжительность рабочего дня и та интенсивность выполненной работы, при которых в течение дня полностью расходуется рабочая сила рабочего, но расходуется так, чтобы не повредить его способности выполнять такое же количество труда и завтра и в следующие дни.

Сделка, стало быть, состоит в следующем: рабочий предоставляет капиталисту всю свою однодневную рабочую силу, т. е. такое ее количество, какое он может дать, не делая невозможным непрерывное возобновление сделки. В обмен он получает как раз столько, и не более, необходимых для жизни предметов, сколько требуется для того, чтобы эта сделка могла ежедневно повторяться. Рабочий дает так много, капиталист дает так мало, как только допускает это природа сделки. Такова эта весьма своеобразная справедливость.

Но вникнем в дело несколько глубже. Так как, согласно политической экономии, заработная плата и рабочий день определяются конкуренцией, то справедливость, очевидно, требует, чтобы обе стороны были с самого начала поставлены в одинаковые условия. Но этого-то и нет в действительности. Если капиталист не договорится с рабочим, то он в состоянии ждать, живя на свой капитал. Для рабочего это невозможно. Кроме заработной платы, ему жить не на что, и поэтому он вынужден брать работу тогда, там и на тех условиях, на которых он может ее получить. Рабочий с самого начала оказывается в неблагоприятных условиях борьбы. Голод ставит его в страшно невыгодное положение. А между тем, согласно политической экономии класса капиталистов, в этом-то и заключается верх справедливости.

Но это еще сущие пустяки. Распространение применения механической силы и машин на новые производства, а также распространение и усовершенствование машин в тех производствах, где они уже применялись, лишают работы все большее и большее количество «рук» [В оригинале: «hands» (имеются в виду «рабочие руки», «рабочие»). Ред.]; и это происходит гораздо быстрее, чем эти вытесненные «руки» могут быть поглощены и найти занятие на фабриках страны. Эти вытесняемые «руки» образуют подлинную промышленную резервную армию, которой пользуется капитал. Если дела в промышленности плохи, они могут умирать с голода, просить милостыню, воровать или отправляться в работный дом; если дела в промышленности хороши, они всегда под рукой для расширения производства; и до тех пор, пока последний из мужчин, женщин или детей, составляющих эту резервную армию, не найдет работы, — что случается лишь в периоды бешеного перепроизводства, до тех пор конкуренция этой резервной армии будет понижать заработную плату, и одно уж ее существование будет укреплять силу капитала в его борьбе против труда. В состязании с капиталом труд не только поставлен в невыгодное положение, но ему еще приходится влачить прикованное к его ноге чугунное ядро. Однако согласно политической экономии капиталистов, это справедливо.

Но выясним, из какого же фонда платит капитал эту столь справедливую заработную плату. Из капитала, разумеется. Но капитал не производит стоимости. Труд, помимо земли, единственный источник богатства; сам капитал есть не что иное, как накопленный продукт труда. Таким образом, плата за труд уплачивается из труда же, а рабочий оплачивается из своего собственного продукта. Согласно тому, что мы можем назвать обычной справедливостью, заработная плата рабочего должна соответствовать продукту его труда. Но согласно политической экономии это не было бы справедливо. Наоборот, продукт труда рабочего достается капиталисту, а рабочий получает из него не более того, что совершенно необходимо для жизни. Таким образом, результатом этого необыкновенно «справедливого» состязания оказывается то, что продукт труда тех, кто трудится, неизбежно накапливается в руках тех, кто не трудится, и становится в их руках могущественнейшим орудием порабощения тех самых людей, которые его произвели.

Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день! Многое можно было бы сказать и о справедливом рабочем дне, справедливость которого точь-в-точь такова же, как и справедливость заработной платы. Но это придется отложить до другого раза. Из того, что сказано, совершенно ясно, что старый лозунг отжил свой век и вряд ли пригоден в наше время.

Справедливость политической экономии, поскольку последняя верно формулирует законы, управляющие нынешним обществом, эта справедливость оказывается целиком на одной стороне — на стороне капитала. Итак, похороним навеки старый лозунг и заменим его другим: СРЕДСТВА ТРУДА — СЫРЬЕ, ФАБРИКИ, МАШИНЫ — ВО ВЛАДЕНИЕ САМИХ РАБОЧИХ!

* — Имеется в виду отмена парламентом в 1824 г. законов против коалиций, запрещавших создание и деятельность каких бы то ни было рабочих организаций. Однако принятый в 1825 г. закон о союзах, или закон о рабочих коалициях, крайне ограничивал деятельность профессиональных союзов. В частности, простая агитация за вступление рабочих в союз и за участие в стачках рассматривалась как «принуждение» и «насилие» и каралась как уголовное преступление.